Терон был рад, тому, что наконец-то выбриться из четырёх стен Амхары и сделает что-то полезное, кроме того, чтобы действовать отцу на нервы, разумеется. Кроме как драк на кулаках, он не бывал в других битвах и тем более не убивал. Это-то и казалось ему самым страшным. Корру надоело абсолютно всё. Отец, которому было наплевать на сыновей раньше, а тут резко стало не наплевать. Терон, хоть Корр и любил брата, тоже изрядно потрепал его нервы, за его вспыльчивость и вредный характер Корр мечтал хорошенько пнуть брата. Ехидная сестра, которая так норовила задеть за больное. Все! Амхара и всё, что с ней связанно, чересчур осточертело Корру! Ему хотелось свободы, хотелось приключений, и даже если в легионе его заставят драить казармы, Корр будет выть от счастья. Битвы и погони, то о чём он всегда мечтал. Пусть даже придётся проливать кровь. Хотя, именно из-за этого он помрачнел. Он никогда не убивал. Никогда. Кое-как добравшись до своих комнат, братья пожелали друг другу спокойно выспаться. Завтра будет тяжёлый день, для всех.
***
Айдан знал, что это был сон, но лучше сказать, понимал. Он не знал этих мест. Всё было окутано невидимым туманам, который тяжёлою ношей ложился на плечи, заставляя Айдан постоянно останавливаться, чтобы перевести дух. Каждый шаг давался с необычайной тяжестью. Айдан шёл на пристани, окутанной туманом, на столько густым, что если вытянуть руку вперед, то её уже можно было и не вернуть. Под ногами, за исключением старых и обветшалых досок, простиралась тёмная водная гладь, изредка покачивающаяся то туда, то сюда. Во мгле Айдан усушил чьи-то шаги и детский плачь. Он старался ориентироваться на них, но они звучали повсюду, пронося то у самого носа, та за спиной. Айдан остановился, когда мгла расступилась. Перед ним стояла женщина в богатых одеждах. Она держала белую плену, в которой ворочился и тихо плакал годовалый ребёнок. У края пристани стояла лодка, в которой молодой мужчина тянул руки к женщине, зазывая её. Но она передала ему ребёнка и побежала прочь, во мглу. А лодка в скорее отчалила от края пристани и также скрылась во мгле и лишь позади, Айдан услышал чьё-то дыхание, точно не человеческое. Слишком громкое, слишком страшное, словно гром. Рокотание, с едким запахом дыма и гари, сменилось рычанием и жаром, который обжигал спину до золотистой корочки.
— Драконий рёв… — проговорил Айдан, прежде чем проснуться.
Айдан проснулся в мягкой на ощупь постели. Он попытался подняться, но резкая боль в боку заставила его лежать, чуть в приподнятом положении. Он огляделся. Чистый и просторный лазарет, в который входило порядком трёх сотен, может чуть больше, коек. Пять десятков этих коек как раз-таки были заполнены. Айда всё же чуть приподнялся, с помощью левой руки, опираясь на койку. Совершенно белая простынь, плотное одеяло, и набитые пухом подушки. «Интересно, сколько же казна платит на содержание лазарета?» подумал Айдан проводя рукой по одеялу, в которые был укутан. «Вещи, где мои вещи?» Айдан тут же огляделся ещё раз и заметил у своей койки столик с небольшим шкафчиком, высотой по колено. Рюкзак Айдана как раз-таки был в этом шкафчике. «Сколько же я провалялся?» он задал себе этот вопрос и глянул на соседнюю койку.
— Ооо, глядите-ка кто очнулся! Наш полевой герой! С добрым утром, Айдан! — Вал Маилаул лежал по соседству с Айданом и перебинтованной ногой. Айдан удивлённо поднял брови.
— Вал, ты как умудрился ногу сломать? — спросил Айдан
— Ты как сознание потерял, мы с Дэном тебя закинули в носилки и помчали до Амхары. Представляешь, это южный ублюдок, командир, которого ты убил, отравил нож. Лекари сказали, что весь яд вошёл в кровь через рану на ладони — Айдан невольно глянул на левую ладоеь, парез на ней казался странным. Довольно глубокий и в то же время, коже вокруг него была немного чёрной, но это чернота по всей видимости сходила.
— Ну мы тебя тащили через город, в лазарет и тут я поскользнулся, так и ногу сломал, а Дэн вообще на правой руке поломал три пальца. — Вал показал рукой на Дэна, который соседствовал с другой стороны, с перебинтованной рукой и опухшими пальцами. Айдан взглотнул, помолился про себя и подумал: «Хоть до лазарета донесли»