— Я видел битвы в которых никогда не принимал участия. Я видел Смерть, что забирает и говорит с умирающими. Но я должен был это сделать. Должен, потому что иного выхода нет. Если мне на роду написано умереть в зубах дракона и с этим всё будет кончено, эти кошмары и видения, эта жизнь, в которой смерть шагает за мною по пятам, не в силах поймать меня и забирая тех, кто мне дорог. То я готов. Если же я должен буду убить эту ратсреклятую огнедышащую ящерицу и обезглавить Крамольника, то, так тому и быть. Даже если погибну, я сделаю это, хоть на плаху ведите. — Мивиль оглядел его с ног до головы и казалось, те битвы что пережил этот старый вояка не в какое сравнение не идут с тем, что сейчас чувствовал этот юноша. Хелена поняла, что все эти истории про битву за Грифонью Крепость и о том, как его лечили от скверны — правда. А она то — дура, считала Ненасытного и скверну детскими страшилками.
— Кстати о «на роду написано». — язвительно выдала Кира, дёрнув себя за косу
— Почему ты носишь имя моего рода? Ты ведь был Анкитом. И почему не рассказал о смерти Лары и Мартина? — её глаза заблестели гневом и она уже предвкушала скандал, но Гарет, Пауль и Айзора, на пару с Айданом и лордом Карден-Холла, Арвином Фалоне, что до этого момента сидел в стороне внимательно слушал, рассказали всем о том, что случилось с Мартином и Ларой. Рассказали они то, что им когда-то рассказал Айдан. Лорд Фалоне вовсе был свидетелем тех событий и всячески поддерживал сержанта. Кира недовольно фыркнула, вновь отворачиваясь к окну.
— Пусть это решит семья СтоннКасселов. Наедине. Мы же будем решать насущный проблемы — Хелена сказала тихо и медленно, и взглянув на Ариану, поймала одобрительный взгляд леди СтоннКассел и её мужа.
— До первого дня зимы ещё два месяца — сказал Мивиль
— Лоренц — шакал. После Кудара он атакуете нас, даже если Айдан выиграет поединок — старик подвёл итоги, расставляя флажки войск на карте. С этим все были согласны.
— Амхара будет готова — твёрдо заверил Марий. За пару дней он обрисовал ситуацию с возможной осадой и то, что гильдия воров, после истории с Рогом Алкирион, воры были преданы Махре как рыцари древности.
— Даже я буду трезв — вновь хохотнул Терон, и вновь он получил поддых от Корра и подзатыльник от отца. Хелена усмехнулась и тут же помрачнела, понимая, что помощи им ждать только из Джейстена, а сил Синих Легионов прибудут только через четыре-пять месяцев. Злость и отчаяние боролись за верховенство над разумом леди Кон-Итьен. Не будь её родной дом, Истон-Дары, проклятыми предателями, у них было бы больше сил. При битве за Кулдара они потеряли весь пятнадцатый легион, все те, кто числились в нём присутствовали на совете, за исключением двух человек. Почти были уничтожены шестой и первый, за исключением пары сотен. И ещё несколько сотен из амхарского рекрутского подразделения. В какой-то момент, слушая донесения Гарета о потерях, Хелена была благодарно Айдану и всем богам, что всё обернулось именно так.
Хелена решила дать СтоннКасселами возможность разобраться во всём. Совет был перенесён до завтрашнего дня и вовсе она была намерена проводить его каждый день, о первого дня зимы. Сейчас же, она только так могла помочь им всем.
Ариана была готов ко всему. К тому что он бастард Гарета, она бы и не пискнула, она бы приняла его, даже бы нотации читала. Она бы поняла, будь он бастардом Орина. Она бы полюбила его, как своего сына, как родного, как любимого и единственного. Она сердце говорила, что готовиться стоит к самому худшему.
— Это какая то шутка? — вспылила Кира. Вся она покраснела и сейчас часто дышала, словно собиралась наорать на всех них, после услышанного. Ариана резко встал и дёрнула её за руку. Впервой раз она была такой злой и грубой. Она прорычал ей что-то невнятное, мол, «заткнись пока косу не оторвала» и Кира сей момент испуганно умолкла. Ариана слушала и не могла поверить.
— Двадцать лет я ходила на его могилу, двадцать лет вила венки, двадцать лет горько рыдала, потому что не подарила тебе сына. — её лицо заполыхало, уши горели как огни Монс-Ранхара, а глаза светились от бешенства, когда она смотрела на Орина. Гарет тоже злил её, но что взять с того, кто был верен одной женщине всю жизни и не разу не нарушил клятв? Что взять с Айдана, которому врали всю жизни, только потому что Падший охотился на него? Да, это была веская причина, но она не могла понять, почему столько лет её пришлось страдать!? Лить слезы на могиле, как она думала, погибшего при рождении сына, пока он рос в дали от её глаз, рук и сердца, пока её муженёк был в Уэйстеке!
— Я ни разу не держала его на руках. Ни разу не целовала, ни разу не кормила грудью, не видела его первых шагов, не слышала его первых слов. Он называл другую женщин матерью. Он говорил другой, как сильно любит ей. Другая дарила ему тепло. Другая называла его сыном. Другой был строгим с ним. Другого он называл отцом, на другого он равнялся. — для Арианы сейчас были в этой комнате лишь она и Орин. Она хотела посмотреть в его глаза изумрудно-зелёного отлива и получить ответ. Она медленно подошла к нему в плотную. Ярость взяла вверх. На хлёсткую и размашистую пощёчину жены, он ответил молчанием, он смотрел на неё, в упор и ожидал. Ариана ударяя ещё раз. Словно пьяная она била его. Рыдая и вопя, она била его по лицу. Они кричала
— Ненавижу тебя! Ненавижу! Ненавижу тебя, проклятый СтоннКассел! Почему!? — она рычала
— За что?! Двадцать лет страданий, за что?! — она продолжала его бить, но он не отвечал. Он знал какую боль ей причинил. Боль, единственной во всём этом сумасшедшем мире женщине, что смогла полюбить такого изгоя как он.
— Я не мог иначе. Они бы пришли за тобою и за нею. — она этого знает. Знает, но не принимает. Не может понять. Унять ту боль, что колотила её сердце столько лет. Сколько венков она свила? Сколько слёз пролила? Она верила ему, ждал его, но как больно он обошёлся с нею. Почему он так поступил с ней? Со своей женой? Душою и сердцем? Ариана помнит. Крючок влево, крючок вправо, перевязать и закрутить веточку, связать её со следующим узлом. Так ещё раз. Ещё раз и ещё раз, пока не получиться плотный венок. Так делали джейстенские матери. Каждый день рождения своих детей они плели венки из веток берёз, что бы их здоровье было крепким, из веток елей, чтобы упокоить душу. Каждый год она плела два венка. Два венка из березы и ели. Когда силы иссякли, она начинает рыдать навзрыд, рыдать и смотреть в глаза мужу.
Кира то же бы хотела его ударить, но это дозволялось только Ариане. Вскоре её удары прекратились. Зарёванная, опухшая от слёз, она не желала ему смерти. Она сказала это в сердцах. Она простит его. Не забудет, но простит. Ариана плачет и прижимается к Орину, а он обнимает глубину её ласковых глаз, прижимает к себе и не жалеет отпускать.
Ариана смотрит на Айдана, он улыбается ей и кивает. Гарет делает так же. Адриана, вся в слезах, подлетая к отцу и матери, крепко обнимая их. Орин больше никогда не бросит их. Он был глуп. Он пытался бежать от них, пытался спасти, забыв их. Он больше не допустить этой ошибки, Орин всегда будет рядом с ними. Гарет ухмыляется и тоже приобнимает их. Кира стоит в стороне, а позже, разревевшись, кидается обнимать их. Айдан устало кивает, когда Ариана смотрит на него. Она чувствует, как в его сердце теплеет, но он знает, что сейчас не нужен им.
— Следует обговорить всё завтра — говорит Ариана, когда объятия размыкаются. Все с этим соглашаться, всем надо отдохнуть
Айдан идёт по коридору амхарского дворца и видит прекрасную девушку. Её волосы огненно-рыжего цвета имеют медный оттенок из-за каштановой краски. Её ромбовидное лицо с острым подбородком, большие, красивые карие глаза, молочно-белая кожа с веснушками. Только она не одета в белую рясу, с черным поясом, она одета в богатое придворное платье. Она не была послушницей. Но она не Имнари, как говорил этот проклятый Пэтрот, может быть и когда-то была, но сейчас-то она Элерон. Ему хотелось бы в это верить. Она стоит и ждёт его. Как обещала там, в Кинхарте. Он столько раз мог не сдержать данную клятву. Но он стоит перед ней. Он здесь. Она рядом. Сердце Айдана замирает и он перестаёт дышать. Это она, он точно знает. Он делает шаг вперед, затем второй.