Вряд ли здесь хоть кто-то работал честным трудом, и скорее всего, выкрикивали пересказ своих пророчеств те, кто находился в невменяемом состоянии, будь виной тому выпивка или что-то запрещенное, раньше, да и сейчас здесь собираются безумные пророки и предсказатели. Священники Храмового квартала читали свои проповеди на законных правах, так как принадлежали к законным в империи религиям, такие как: вера в Старых Богов, в Дюжину Святых Драконов-Основателей, в Предков, или Пантеон Новых Божеств. Последний, кстати, не очень-то пользуется популярностью.
Не зря квартал кличили «нищим», даже в столице есть бедняки, те, кто потерял всё и был вынужден просить милостыню, больные люди, покалеченные, инвалиды, сюда шли все брошенные, все кому некуда податься, потому что местные таверны позволяли им за бесплатно есть и спать в тепле. Да, даже в столице есть несправедливость и плохие кварталы, а где их нет? Этим людям помимо приютов и закоулков податься некуда, конечно не все, но большинство считали их отбросами. Про них просто забыли, поэтому они и были злы на всех, кроме себя любимых, естественно.
— Эй, Хэйвон! Глянь ка, ещё один пророк нарисовался! — усмехнулся Кастор. Тот, кого он окликнул Хэйвоном, скрывал лицо за шлемом и повязкой, были видны только его глаза. Сейчас стражники играли в карты, и Кастор, стражник в годах, по всей видимости, применял свою любимую тактику тасования карт, когда козырную он вложил так, чтобы он взял её третей, когда настанет его ход. Хроника была популярна по всему материку, однако в разных странах и провинциях, были разные правила. На кинхартский манер, игра представляла собой бой, словно игроки смотрят на всё сверху. Четыре фракции, они же четыре легиона: серый, красный, чёрный, синий. Один игрок отправлял в бой одну карту или несколько карт, при условии, что они из одного класса: пехота, маги, кавалерия, лидеры, звери. Второй игрок отбивался, потом повторял действия первого, и так они играли, пока у одного карты не иссякнут, при этом играть с тем, у кого колода меньше в два раза, считалось, по меньшей мере, глупо. Выигрывал тот, у кого осталось хотя бы одна карта. Каждой карта владела своей способностью, бить два раза, призвать ещё несколько карт или заставить одного игрока сбросить пару карт в отбой. Было много правил и условий, но от этого азарт только рос. Тот, кого Кастор окликнул Хэйвоном, отвлёкся от игры, поднялся и пошёл в сторону слепого старика, что вещал с помоста. Кастор недовольно почесал седые усы, быстро сгрёб карты и деньги в свои карманы и двинулся за напарником.
— Люди Кинхарта! Услышьте и внемлите мне, ибо виделся я вещий сон! Оковы Эдхута слабеют, и Ненасытный вновь выпустил свою длань в этот мир, оскверняя наши души и сердца! Тот, кого вы зовёте Наследником Нерана не явиться! Последний, в ком текла его кровь, оставил нас тысячу лет назад! Покайтесь во грехах пред теми, в кого веруете, забудет о своих заботах, падите ниц, и молите о прощении! — Кастор покрутил усы указательным пальцем, затем толкнул напарника в бок.
— Заканчивай это представление. — Хэйвон лишь кивнул, поправил шлем и повязку, а затем двинулся к старику. Его ни кто не слушал, его хриплые стоны хоть и были слышны, но ни кто не трепетал перед ним, и не внемли его словам, будто он был здесь один. Неожиданно старик закашлял и отхаркнулся кровью, захрипел и свалился с помоста. Хэйвон отринул от него, старик был совсем лысым и тощим, облачён в тряпки, а ребра были видны в ужасающих подробностях, словно этот человек был чем-то болен, гнойные наросты на его теле свидетельствовали о том, что он страдал. Хэйвон наклонился и перевернул его тело, теперь перед ним предстал иссохший труп с серой кожей и чёрными дырами вместо глаз.
— Боги, это невозможно, человек так быстро не разлагается… — проговорил подошедший Кастор, закрывая нос от зловония, что исходило от тела
— Надо звать магов — ответил Хэйвон. Он не заметил, как единственная блоха, что осталась жива на этом старике, прыгнула ему на ногу, а затем быстро перебралась куда-то под табард.
Ночь опустилась на Кинхарт. Луна восходила всё выше, освещая своими серебряными лучами улицы города. Стражники несли дозор группами по пять человек, трое из них держали факелы, двое были стрелками. То тут, то там слышался вой собак, расходящийся в ночи, эхом завывая на ветру. Где-то там, под городом, в канализациях скрывались банды контрабандистов, под командованием бывшего командира красного легиона, лорда-изгнанника Рендона Пэтрота.
Старый зал, в котором находилась самая крупная банда, состоящая из бывших стражников и легионеров, напоминал наброски дворцового зала. Золотая люстра со свечами, камин, в котором потрескивали поленья, знамёна рода Пэтрота — белые вороны, свисающие с кирпичных стен. Всё напоминало некую пародию на императорский зал. Сейчас, глава всего это сборища, Рендон Пэтрот, стоял, склонившись над картой города. В правой руке он крутил нож, выбирая очередную цель. Это казалось привычкой, которую он отрабатывал годами.
Его людей можно было охарактеризовать как сброд. К нему шли все, предатели, сбежавшие преступники, дезертиры и перебежчики. Однако именно Пэтрот руководил сетью поставки рабов и наркотиков из Империи в другую любую страну. В его руках были средства, с помощью которых можно свергнуть нынешнюю власть. К чему Пэтрот стремился многие годы. Он потерял отца, брата, мать, дядю и сестру, все они умерли за империю, но народ запомнил их как предателей, а героями стали СтоннКасселы, как всегда, и это бесило Пэтрота до такой степени, что ему хотелось кричать и сдирать с себя кожу. Но сейчас он был спокоен. Как только император и его сыновья умрут, он получит власть не только над империей, но и над великими родами. А позже, он сделает так, что от империи не останется ничего.
— Лорд Пэтрот? — обратился к нему недавно вошедший легионер. Глава контрабандистов кивнул.
— Как вы и говорили. Князь Джейстена скоро отправит послов, вместе со своей дочерью сюда, в Кинхарт. Наши информаторы говорят, что император желает женить своего сына на ней. –
— Да. Это наш шанс. Как только Джоанна Мейнголд окажется в наших руках, я буду диктовать Джейстену свои правила. Как и Сайн-Ктору. Вы уже поймали Сейну Элерон? — легион виновато опустил голову но ответил
— Ещё нет. Она… искусно прячется. Сегодня трое наших ребят устроят на неё облаву. –
— Доставить мне её живой и невредимой. Эдэльмира Имнари заплатит любую цену, чтобы вернуть свою дочь. Впрочем, как и князь. -
Рендон Пэтрот составил, как он считал, прекрасный план. Захватить отпрысков, пусть даже одна из них была незаконной, двух сильнейших составляющих империи, а после диктовать условия княжеству и герцогству. Лишить императора-волка поддержки, задушить его и ни в коем случае не отпускать. А затем повесить его шкуру над камином. Остановив нож, Пэтрот ловко перекинул его в левую руку и воткнул в карту, нож встал на место дворца императора.
Рынок имени Гилберта, или же просто Гилбретский Рынок, был одним из самых крупных рынков во всём Кровогорье. Находясь в столице, он занимал, по меньшей мере, два квартала. Среди народа была поговорка: «Не нашел на Гилбретском Рынке, не найдёшь ни где!» Однозначно можно было сказать, что здесь собиралась все. Начиная от продавцов овощами, фруктами и мясом, так же пивоварами и виноделами, продолжая ремесленниками, бронниками и оружейниками, не забывая про торговцев одеждами из привозного шелка и другого материала, заканчивая подозрительными личностями, которые, по всей видимости, хотели, как можно быстрее сбыть краденое. На этом рынке было все, и заплутать здесь, дело обычное, так как народу здесь было огромное количество. Здесь были те, кто просто пришёл по мирским делам, были пилигримы, путники, были даже барды и менестрели, что устраивали представления.