— Ещё одно неверное слово или движение и я перережу глотки всему твоему отряду, Айзора Трайден. — Ринойская Львица в первый раз, за много лет, испытала такой страх. Перед ней стоял самый настоящий дракон или разъярённый грифон, готовый переступить любую черту. Она медленно вышла из-за стола и убрала кортик в сторону, поднимая руки. Айдан не убирал клинок от горла Льва — Три года тому назад, в Карден-Холле произошла эпидемия лёгочной горячки. Сбредившая толпа, ведомая церковниками Старых Богов, решила отдать Мартина и Лару Анкит, на самосуд. Я сумел их освободить, но они заболели лёгочной горячкой, и умерли, захлёбываясь собственной кровью. А всё из-за того, что моя мать осталась верна мужу, а не отдалась уроду-церковнику, у которого были лживые лекарства. Когда они умерли, я вырезал всех, кто был причастен к этому. Убил церковника, насадив его на кол. Вырезал толпу в тридцать три человека, не жалея женщин и мужчин. Скажи, Ринойская Львица, хочешь, чтобы твой отряд стал жертвой Карденхолльского Мясника? Тогда берись за оружие и прими честной бой, если нет, заставь их молить о прощении! — Айзора чувствовала, как её сердце ушло в пятки, как поледенела кожа, как проступил холодный пот по спине, как дрожат его губы и само нутро. Тихо и спокойно, не делая резких движений, она обратилась к Айдану
— Молю тебя, не надо проливать кровь. Прощу, как легионер легионера, молю, убери оружие в ножны. Я была не права, мои люди были не правы, наше поведение не достойно особого вольного отряда, но прощу, не надо проливать кровь. — Айдан отступил на три шага назад. Убрал меч в ножны на поясе и отпустил Льва. Всё это время, легионеры наблюдали за происходящим, замерев и затаив дыхание. Всё произошло слишком быстро, ни кто не успел отреагировать, каждый, находящийся в этом помещении был потрясен до глубины души.
— Анкит! Трайден! В мой кабинет! Позовите Пауля Дейна и приберите этот бардак! — прокричал капитан Гарет. Его приказной, громогласный тон заставил всех выйти из оцепенения и приняться за работу, веселье было безнадёжно испорчено. Но сейчас, об веселье и речи быть не может.
— Ты бойню удумал учудить? Ты идиот, капрал! Чтобы сказал твой отец, чтобы сказала мать? Ты поднял оружие на сослуживца! Скажи спасибо, что я, сука, не отправляю тебя под трибунал! Ты ни кому не сказал о гибели родителей, это тоже может караться трибуналом! О чём ты думал, идиот!? Капрал — старший солдат, а ты поднял оружие на старших по званию. Так ещё и умолчал о твоём участии в резне Карден-Холла! –
Гарет зло потёр лицо руками. Айдан стоял перед ним, не поднимая на него взгляда, за то Айзора кидала на обоих презрительные и ненавистные взгляды, скрестив руки на груди
— А ты чего молчишь, м? Сука, ты подстрекаешь моих людей, врешь, чтоб тебя сожрали драконы, напропалую! — Гарет злостно ударил ладонь об стол
— Смирись уже с тем, что перед тобою стоит сын Мартина и Лары! Смирись с этим, смирись с тем, что он выбрал Лару, которая, между прочим, залечивала и твои раны тоже! Хочешь утолить плотские утехи, иди в бордель, раз не можешь держать себя в руках, найми парня и называй его Мартином, сколько захочешь! Ты. Ненастный тебя оскверни. Подстрекаешь. Моих. Людей! Ты врешь им, присваиваешь себе подвиги людей, которые погибли за тебя. Чем скорее признаешься себе, что струсила под Карден-Холлом и бросила меня, Лару и Мартина умирать, тем лучше! –
— Не серчайте, я понимаю тебя Анкит. Скажи, кто про моих родных такое, поступил так же, но ты капрал, ты легионер, солдат, и можешь пойти на повышение, если научишься держать себя в руках. С Оделианом Истон-Даром было то же самое, но то другая история. –
— А ты Айзора, всегда завидовала Ларе, что Мартин полюбил её, а не тебя, но завязывай вести себя так, что из-за этого и поражением под Карден-Холлом, тебе все должны, ни кто тебе ничего не должен. У нас война и предстоит умирать бок о бок. Вы не дети и прекрасно должны это понимать. Если такое повториться, пущу под трибунал. — Айдан и Айзора единогласно кивнули.
Им обоим стоило сказать хоть что-то, но они молчали. Айдан просто не знал, как и что сказать. «Будь я осмотрительней и ответственной, этой глупости не случилось бы»
В этот момент в кабинет вошёл Пауль Дейн. Поздоровавшись со всеми, он сел в кресло в дальнем углу.
— Рассказывай Анкит, всё в мельчайших подробностях — проговорил Гарет -
А чего там рассказывать, капитан…. — начал капрал
— Три года тому назад я выиграл столичный турнир. Куш составил пятнадцать тысяч золотых, хм, такие деньги в Кинхарте можно купить съёмный дом и полгода жить припеваючи. Ну, я отпросился у сержанта на побывку, до Карден-Холла из столицы путь в три месяца, на лошади. Сержант Браун, земля ему пухом, выбил мне годовую побудку. Карден-Холл город, хоть и большой, но все знают друг друга поголовно. Я приехал к середине зимы, попал на праздник в честь Мираны. В общем, как узнали, что я из столицы вернулся, да ещё и чемпионом турнира, так и закатили праздник на целый город. Встретился я со всеми, и с друзьями и соседями, даже с теми, кого не помнил. Пришёл домой, мама, и отец вне себя от счастья были. Лара всё обнимала меня да по голове гладила, Мартин про службу расспрашивал…
Так уж вышло, что в городе многие болели лёгочной горячкой. Это болезнь поражает лёгкие, когда те сильно остывают, гной с горла накапливается в лёгких, закупоривая их. Затем человек начинаете задыхаться и отхаркивать кровью. Мама была прекрасной, первоклассной лекаркой, она лечила людей дюжинами, тратила деньги на лекарства, отец её во всем помогал. Но, её помощники и сподвижники в лекарском деле, она сама, не могли вылечить всех. Всё больше людей заболевало, всё больше умирало, и вот, толпа людей в праздник пришла к церкви Старых Богов, просить помощи у священников. Те дали людям лекарства, а это, сука, это была вода и вино! Люде верили им, а они их обманули! Как их лжелекарсво не помогло, священники обратились к людям, заставили их молиться, продавать всё своё имущество в обмен на, сука, «божье прощение»! Люди всё закладывали, одежду, дома, скот…
Лекари таким ходом событий были недовольны, как и легионеры гарнизона. Люди, которые ещё были в здравом уме, выступали против церковников, шакалье вымя, которые наживались на людских бедах. Я проводил собственное расследование, оказалось им платили исподтишка, этот выродок, Пэтрот. Он, как я понял, хотел устроить в Карден-Холле переворот. Ему не удалось, лорд провинции вовремя подтянул верные ему войска, а в это время в городе росло число больных. Лара лечила одного священника, тот влюбился в неё, молол чушь о «божьем помиловании и предназначении», но когда она его отвергла, а Мартин выпнул его с крыльца, он стал распускать ужасные слухи.
В общем, лекари не справлялись, это было похоже на чуму, а священники, чьи планы сорвались, когда лекари научили облачать их, решили устроить священный поход. Подговорили народ, сотни две, те устроили в городе погромы, хватили лекарей и тащили их на плаху. Легионеры получили приказ не устраивать резню, ни в коем случае, пока лорд не приедет в город с подкреплением. Только вот я не числился в гарнизоне Карден-Холла.
Это было холодное зимнее утро. Люди, нет, озверевшая толпа рубила головы всем лекарям и их близких, что спасали их самих и их детей. А священники читали проповеди о божественном прощении. Я не смог себя контролировать, когда увидел, маму и отца вели к плахе на убой. Именно в этот момент я получил прозвище, Карденхолльский Мясник. Я обнажил меч, ворвался в толпу и зарубил семерых священников, а того ублюдка, который всё это устроили, насадил на копьё и выставил на площади. Знакомые легионеры, старые друзья, вывели Лару и Мартина, над которыми издевались, которых пытали. Когда я увидел Лару, всю в синяках, с порезами и следам порки на спине, Мартина, с выбитыми зубами и ожогами, я дал волю гневу. Толпа кидала в меня камнями и грязью, а я за это рубил, резал и кромсал их. Каждого мужчину, каждую женщину, что ликовали, когда лекарей убивали, когда летят головы тех, кто на самом деле защищал их. В боевом кураже я убил тридцать три человека, последнего я обезглавил и порезал пополам. Тогда толпа поняла, что разбудила зверя. Я посмотрела на отца и мать, и сдался легионерам. Лорд Карден-Холла это дело замял и отпустил меня. Лара и Мартин…мама и отец заболели. Их выгнали на мороз. Я все деньги спустил, почти все пятнадцать тысяч на лекарства и магов, но было слишком поздно. Первым умер Мартин. Он лежал в постели, его охватил жар, сжигавший его изнутри. Он очнулся буквально на пять минут и сказал: