— Я всегда хотел, чтобы у меня был сын. Упрямый и гордый, как я… как ты… прости, что не сказал раньше, ты… ты роднее всех и плевать на кровь — Мартин умер в течении трех минут, захлебнувшись собственной кровью. Через час от бреда и горячки очнулась Лара, её последними словами были:
- Я так сильно тебя люблю, сынок. Прости меня, но ты должен знать, я не могла иметь детей, но я так счастлива, что боги подарили мне тебя, мой любимый сынок. — она скончалась сразу. На моих руках. Я похоронил их под ивой, как хотела Лара.
В тот день, я потерял родителей, мать и отца. В тот день я поднял оружие на граждан, который поклялся защищать. В тот день я узнал, что ни какой не Анкит, а бастард без имени… Но Лара и Мартин воспитали меня, они любили меня, как родного сына, которого не могли иметь, а значит, я их сын и плевать на зов крови.
— В тот день я не смог спасти тех, кто был дорог мне, капитан. В тот день я лишился всего и решил, что буду молчать, решил, что так будет лучше для всех. Вы трое знали их, значит, заслуживаете знать правду. Поэтому я и хочу быть на передовой, капитан. Идти в бой с их именами на устах, я понял, что когда-то мы можем менять судьбу, а когда-то, вынуждены просто смотреть на все, понимая, что изменить уже ничего не сможем. От воли одного человека, зависит судьба сотен. Вы знаете правду, я не родной сын Мартина и Лары Анкит — Айзора молчала и тихо сопела. Пауль тихо шептал молитву.
— Свободен, Анкит. — Гарет махнул рукой. Айдан поклонился и вышел из его кабинета.
— Тёмные времена настали, но мы должны крепиться. Я буду молиться за души Мартина и Лары. — Айзора пылко соскочила с места и выбежала из кабинета Гарета.
— Иди спать, Пауль. Поговори потом с парнем, я тоже поговорю. Это дело надо отоспать. — хрипло и тихо проговорил Гарет. Пауль молча ушёл.
Гарет злился на Айдана, но в то же время, ему было его до боли жаль. Он хорошо знал Лару и Мартина, они были прекрасными людьми, который любили пацана всем сердцем. Гарет не сомневался в его словах. Он говорил искреннее и правдиво, выдавливая из себя каждый момент с болью и горечью потери. Гарету стало паршиво от осознания того, что от его лучших друзей остался только их сын. «Иди спать, иначе с ума сойдёшь» проговорил он сам себе, понимая, что ему с Айданом нужно говорить лишь на трезвую голову.
Айдану хотелось побыть одному. Солнце вновь опускалось за западный горизонт. Легионеры расходились по казармам, дозорные сменяли другу друга. Вскоре ночь опустилась на Кулдар, и Айдан почувствовал абсолютное одиночество. Где позади него слышалось доспешное бряцание дозорных, небольшое гудение горящих факелов, но больше ничего. Смотря на небо, он тихо говорил сам с собой, как казалось на первый взгляд.
— Вот кто я такой? М? Я — Айдан Анкит, но ты и Лара сказали мне, человеческим языком сказали, что я не ваш сын! Зачем? Почему вы сказали именно это? Почему рассказали правду? Я же фактически бастард без имени. Лучше бы я и оставался в этом проклятом невежестве. Карден-Холл не мой дом, меня там ничего не держит. Приехал бы я раньше ничего бы этого не случилось, почему погибли вы, а не я? -
Айдан обратил свой взгляд к небесам, они молчали. Звёзды отзывались холодом, а чёрно-синее небо безразлично молчало. Все воспоминания отзывались колкой болью в груди, скулы начинало сводить, а душу выедала чёрная грусть и злость. Пустота, которую сейчас нечем и некем заполнить. Пустота, которая окутывает, сжимает настолько сильно, что не остаётся ничего, кроме как ждать, пока она сжимает кости и разъедает душу — Потому что они любили тебя — раздался знакомый женский голос, позади. Айдан стоял на краю башни, позволяя ветерку обдувать его лицо. Сейчас он не хотел к ней поворачиваться, он вообще подмывал прибить её, однако, чувство чести и долга не позволяли ему этого сделать. -
Пришла позлорадствовать? — спросил он, после недолгого молчания. Её присутствие действовала ему на нервы, он непроизвольно сжимал кулаки до боли, чтобы утихомирить гнев. — Посочувствовать. — ответила Айзора, облокотившись на зубец башни.
— Это банально, но я любила Мартина, он отвечал взаимностью, какое-то время, пока не встретил Лару. Я возненавидела его и её. Я, как бы это глупо не звучало, тоже хочу счастья с тем, кого люблю. Когда мне рассказали про тебя, разные байки, факты, когда я узнала, что ты сын Мартина… — она осеклась
— К тебе, я тоже питала ненависть. Ты же сын Лары! Но, увидев тебя, ненависть прошла, ты не похож на своего названого отца или мать. Но, судя по твоему рассказу, твоим словам, и действиям, ведь ты накинулся на моих людей, как только мы по глупости оскорбили Лару и Мартина… Ты любишь их, а они любили тебя. Знаю, моё сочувствие тебе вряд ли поможет, но я скорблю вместе с тобой, я даже извинюсь за своё глупое поведение, и моих людей тоже. — Айзора скрестила руки на груди. Вряд ли он именно это ожидал услышать, но гнев и злость отступили, а им на смену пришло неприятный осадок и паршивое чувство вины.
— Я тоже виноват. Я должен был просто поговорить, а не напивать и кидаться на ваших людей. — Айзора решилась подойти к нему, встав в двух шагах от него, плечом опираясь на зубец башни. Айдан обернулся и посмотрел на неё, взглядом он прошёлся от его лица до стройных ног. В голову лезли не очень хорошие мысли, даже неприлиичные. «Проклятие! Не нужно было так напиваться, о чём ты думаешь идиот! Это же глупо, глупо! Ты только что хотел её прибить!» Невольно Айдан отвёл стыдливо взгляд. Незамеченным это не осталось, и Айзора подошла в опасную близость, положив свою тонкую руку на его плечи.
— Раз уж с тобой мы не враги, то, почему бы нам с тобой не помириться? — она лукаво улыбнулась, положив вторую руку, на руку Айдана. Парень молча отстранился и помотал головой. Айзора настойчиво сделала шаг вперед. Несколько сантиметров отделяли их друг от друга.
— Не могу. — прошептал Айдан, понимая что он хочет этого. За это ему было так стыдно, что весь он покраснел. Однако пьяный дурман продолжал дергать за ниточки, заставляя податься вперед и обхватить руками её талию, прижавшись к ней всем тело. Айзора ахнула, и положила свою руку на щеку Айдана. Парень вдыхал её аромат. Свежий, напоминающий лавандовое масло
— Или не хочешь? — спросила Айзора, проведя по его лицу двумя пальцами. Она будто бы издевалась над ним, чуть подав губы вперед. Айдан закусил нижнюю губу, проведя руками по её спине, она в ответ, словно нарочно, приподняла правую ногу. Айдан удержался, когда она провела левой рукой по его груди. Он положил руки на её плечи и мягко отстранил её от себя. Айзора приоткрыла томные глаза и удивленно сделала несколько шагов назад.
— Я верен другой — Айзора отстранилась от него, поправляя волосы. Айдан, за неимением хорошей бороды, а небольшой щетины, почесал затылок
— Хорошо, что верен. Спокойной ночи, не беспокойся, я, и мои люди больше не станем распускать слухов. — раздосадованная Айзора кивнула и, накрутив белый локон волос на палец, ушла. В душе парня остался неприятный осадок, а с каждым мгновением, ему казалось, что всё это дурной сон, поэтому он направился в казарму.
На этот раз ему снилась не пристань. Ему снилось нечто другое, нечто приятное, что грело все тело, грело душу и сердце. Во сне, слышал слова, некогда сказанные Сейной. «Уйдешь на войну, найдешь там кого-нибудь, а мне сидеть у разбитого корыта» или «Я тебя не ревную, но на войне всем жить охота, и хочется оставить после себя хоть что-то, как в той песенке: Слышишь звон легионерских лат? На войну спешит солдат! Прочь, девчонка, кыш с дороги! Уноси скорее ноги, А не то прижму к груди! «Жми, родименький, не жди!» На смену темноте, пришло Сейна, одетая в единственную сорочку. Вот этому Айдан был несказанно рад. Она кружилась вокруг него, вилась на его шее, а вокруг царила красота, рядом протекала река, а они стояли под цветущей ивой.