— Удачи ребята. Не знаю, что вас может ждать, но возвращайтесь живыми и невредимыми. Верните нам Шестой Легион, а если сможете, так и грифонов. Так вам придётся действовать в одиночку и полагаться друг на друга и самих себя. По возможности, разъяритесь с эльфийскими мародёрами. Анкит был проинструктирован, он вам всё объяснит. Ещё раз удачи. Она вам понадобиться. Мейстланды, вам подарок! — Гарет кинул близнецам небольшой мешок, Терон поймал его. От запаха содержимого он заулыбался.
— Капитан, а можно под вашим командованием до старости лет служить! — Гарет посмеялся и подозвал Айдана.
— Аккуратней там. Следи за эльфийкой и гномом. Это так, совет. — Айдан молча кивнул. Почему-то ему казалось, причём постоянно, что Гарет хотел ему что-то сказать, но Айдан не мог набраться сил и спросить первым. Говорить с капелланом Дейном о своих снах он так же не стал. Хватило того, что, по крайней мере, три человека в крепости знают о Мартине и Ларе намного больше чем сам Айдана. В следующий раз, как они вернуться, Айдан обязательно заведёт разговор на эту тему, но не сейчас. Пожав руки на дорожку, легионеры отчеканили клич:
— За Кровогорье! За Кинхарт! За Легион! — и на этом разошлись.
«Я дал гребное слово, сука, даже не слово, проклятую клятву! Молчи идиот, молчи, забудь, просто выброси из головы! Орин, что бы долго жил, брат, почему ты заставил менять дать эту проклятую клятву!? Удачи Айдан, тебе она понадобиться больше всего» думал Гарет, смотря вдаль уходящему отряду, вспоминая старые времена, когда сам был в похожем отряде. Стяг дракона и волка гордо реял на сенах, а вдали виднелась буря, что тяжелыми и чёрными облаками шла с юга. Раздав очередные указания, Гарет вернулся в покои, чтобы написать своей сестре.
Алетра сидела у окна и расчесывалась. Гарет решил, что она может здесь остаться. Но уедет в Амхару при первом признаке осады. После очередных возражений, леди Рейн согласилась. Отдёрнув штору, Гарет сел за стол. Солнечные лучи удобно падали на лист пергамента. Обмокнув перо в чернилах, он принялся писать Кире и Ариане. Алетра, расчесав свои чёрные локоны, заплела их в длинную косу. Затем, из своей сумки она достала колоду карт Таро, золотого цвета. Гарет оторвался от письма и спросил
— Зачем тебе карты Таро? — Алетра вновь лукаво улыбнулась и села напротив Гарета. Перетасовав карты, он наклонилась к нему
— Не помнишь? Мы же так познакомились. Мы были в Джейстене, в казарме, ты был младшим лейтенантом, а я ходила в рядовых. Ты увидел, как я тасую карты и поросли мне погадать, а потом позвал гулять. Хочешь, погадаю, прямо сейчас? — Гарет с улыбкой вспомнил тот день, когда познакомился с Алетрой. Она была такой одинокой, а ему тоже было одиноко и скучно. — Карты врать не умеют, душа моя. — проговорила она — Зато люди врут охотно — ответил он. Алетра повела бровями и цокнула.
— Хорошо, раскладывай. — Гарет отложил перо и пергамент, освободив на столе место для карт. Алетра выложила две карты. На первой был Король, на уголке карты отображалось число пять. На второй Золотые Кубки, с числом три.
— Хм, Король Кубков. Скажи, душа моя, ты последнее время держишь эмоции в себе? Тебе нужен контроль. Ты о чём-то молчишь, скрываешь чувства в себе. Мне продолжать? — Гарет кивнул. Алетра выложила ещё две карты. Рыцарь и Пентакли.
— Рыцарь Пентаклей. Тебе необходимо решать и действовать. Промедлишь, и последствия станут необратимыми. Дальше? — Гарет покачал головой, и Алетра вернула карты в колоду. — Гарет? — Всё хорошо, мне бы подумать. Пока, напишу Кире, Ариане и Адриане. — Гарет потёр переносицу. Алетра встала со стула и зашла к Гарету за спину, положив руки на его плечи.
— Всё хорошо, Таро — лишь совет, душа моя. — успокаивающее шептала она
— Мда, совет. — «Следовать ли этому совету?» подумал Гарет, вернувшись к письмам.
Глава 13. Страх хуже смерти
… Ин-ар-Хартум, Зиккурат тысячи душ
Блексворд вытер грязное от пыли и пота лицо. Выдернул клеймору из тела очередного вурдалака и поспешил выйти из ненавистного маленького зала, стены которого давили на него, сжимали, заставляли его дрожать и трепетать. Юный Тангер не знал, где сейчас находиться Орин, но что-то ему подсказывало, что он жив.
Блексворд Тангер не мог назвать себя бесстрашным. Он много чего боялся, но через свои страхи переступать умел, чем безмерно гордился. Ещё с детства он боялся бойцовских собак, да и простых дворняг, пока не переступил через себя. С тех пор, собак он уважал и любил. Но в глубине любого человека, в его подкорке, в самых тёмных уголках сознания, таиться страх, что всегда будет кукловодом, дергать за ниточки, заставляя чувствовать себя беспомощным перед лицом страха.
Темнота пугала любого. Но Блексворд боялся не её. Он до жуткого ужаса боялся замкнутых пространств. Когда стены сдавливались, сжимались и он оставался один в небольшой коробочке, без воздуха, света, и возможности хоть как-нибудь двинуться. Сейчас, когда на его поясе горел фонарь, давая тусклый свет, чёрному легионеру было на много спокойнее. Выдохнув, и присев на небольшой серый булыжник, предварительно проверив, не являться ли он очередным рычагом, он вытер лезвие клейморы об рваный плащ, и позволил себе отдохнуть, буквально пару минут.
— Масла в фонаре хватит ещё на пару часов. Проклятый Зиккурат. Ненавижу. — пробурчал он себе под нос.
Ему дико хотелось спать. Веки смыкались сами, наливаясь тяжелым металлом. Горло пересыхало за минуту, а воды становилось всё меньше, буквально две фляги, третья иссякла два часа назад. Всё это было похоже на злую и скверную шутку. Несколько раз, где-то вдалеке он видел свет фонаря, видел Орина, пытался до него докричаться. Но, как оказалось, его крик разносился глухим и непонятым эхом.
Он ступал по этим тёмным, серым залам, каждый следующий угол напоминал предыдущий с невероятно пугающей точностью. Иногда, свет на секунду тускнел на столько, что Блексворд оказывался почти во тьме, как вдруг огонёк фонаря вновь загорался. Слышал он только свои шаги и гул, который внезапно появлялся, словно за его спиной оказывалась орда вурдалаков, и так же внезапно этот гул пропадал, оставляя его в звенящей тишине. Иногда, эту неприятную тишину сменяли стоны, визг, которые казались такими далёкими и близкими одновременно. Затем стук, словно, кто-то продолжал что-то строил, скрежет, бивший по ушам, словно совком проводят по стеклу. Звук падения, словно что-то разбилось вдребезги. Писк, мгновенный, мимолётный, но противный и невыносимый. Смрад смерти, гниения, застоявшейся воды и крови бил в ноздри, вызывая рвотный рефлекс. Блексворд сполоснул лицо водой из фляги, на мгновение скорчился, но продолжил путь, превозмогая все невзгоды.
Как он понимал, он спускался всё ниже, что его не радовало от слова совсем. Спускаясь в очередной зал, он заметил паучка, что спускался вниз с потолка на своей паутине. Тангер не стал мешать эту маленькому, противному и ненавистному им созданию заниматься своими делами. Пройдя по проходу дальше, он вышел к череде могли. Многочисленные свечи, подношения в виде фруктов и прочей еды. Блексворд облизал бы губы, если бы всё это было не сгнившей кашей. Древние клинки и доспехи, кошельки с древними монетами, которые в нынешние времена, вряд ли будут стоить хоть что-то. По всей видимости, он наткнулся на могилы знатных особ, воинов или кого-то в это роде. Ступая вперед, ему захотелось застонать и зарыдать, увидев эту картину.