— У меня невестка погибла, разбойники напали. Ведь, это я посоветовал её ехать в Илайтан, знал же, что на дорогах опасно, хотел лучшей жизни для неё хотел, а подписал смертный приговор. Я отомстил, месть её мне не вернула. А ещё, я бастард и имени у меня нет. Блексворд — прозвище, бастардам в Уэйстеке имён не дают. — Эльнора погладила Блексворда по плечу, смахивая слёзы со своих щёк. Казалось, она его прекрасно понимала
— Двадцать один год тому назад, первого числа Месяца Старых Богов, Ненасытный прислал двенадцать Падших в Кинхарт… — начал Орин
- Отдай мне своё дитя! Мой господин желает даровать ему несказанную силу! Твой сын станет его полководцем и правой рукой! — прорычало отродье Ненасытного
— Только через мой труп! — ответил Орин, вынимая меч из ножен. Справа послышался лязг. Это был Гарет, верный брат, что был готов биться до последней капли крови.
— Тогда умри, смертный! — Падший обнажил изогнутые клинки и помчался на братьев СтоннКасселов, намереваясь снести их головы в одном прыжке. Орин и Гарет ушли от удара в сторону и моментально провели колющие удары клинками в спину противника. Падший изогнулся и истошно завопив, дёрнулся вперед, а затем, развернулся для новой атаки. Вращая клинками, как лезвиями ветряной смерти он шёл на Орина и Гарета. Подгадав момент, братья шмыгнули вниз и подрезали сухожилия на ногах Падшего, однако, результата не последовало. Тьма окутала раны и залечила их в пару мгновений.
Падший подскочил к Гарету, выбил клинок из его рук, схватил за горло и отшвырнул к стене, с такой силой, что сама стена пошатнулась от удара. Затем Падший вновь обратился к Орину
— Зачем ты сопротивляешься? Твой сын и одиннадцать детей станут править миром и вернуть моего Повелителя! –
— Сдохни, исчадье пекла! — прорычал Орин, бросаясь в атаку. Орин и падший смело отбивали удары друг друга, перехватывая инициативу боя. Падший не мог устать, он продолжал свой натиск, с каждыми разом нанося удары всё сильнее. Орину приходилось уходить от ударов, потому что блокировать или парировать он их уже не мог. В этот момент оклемался Гарет, который вонзил свой меч прямо в сердце Падшего. Орин не медлил и с размаху отсёк голову тёмной твари. Шлем и голова, пропитанные скверной, полетели по коридору. Страшная морда обратилась к Орину смотря на него, своими чёрно-красными глазами:
— За твоим сыном будет идти вечная охота! Мой господин не остановиться, пока не получит твоё первое дитя, СтоннКассел! — Гарет специально опрокинул на тело и голову чан с огнём. Тварь сгорела и спарилась в чёрных испарениях. С тех пор Гарет и Орина звали убийцами Падших.
Но Орин знал, что за его первенцрм буду охотиться, что его буду использовать как мессию. Он не хотел этого, он хотел для сына нормальной жизни и был один способ это сделать. Ариана потеряла сознание после родов. Пришлось сказать её и Кире, что мальчик умер. Знал только Гарет, который отвёз младенца в Карден-Холл, к старым друзьям. Через некоторое время приехал и Орин, чтобы проститься с сыном.
— Береги его, Мартин, береги как зеницу ока. — сказал Гарет. Лара бережно держала мальчика на руках, прижимая к своей груди. Ребенок машинально тянулся к Орину, от чего на его сердце становилось так тяжко, что он был готов передумать.
— Ну, прощай сынок, прощая Айдан. Я надеюсь, ты поймешь меня. Мой дорогой мальчик. Это тебе на память. — сказал Орин, поцеловал сына в лоб. Младенец агукнул и засмеялся, протягивая маленькие ручки к отцу. Орин снял с шеи кольцо с изображение грифона и отдал сыну
— Он не должен узнать, Мартин. — Анкит кивнул и крепок обнял Орина на прощанье.
— Клянусь. — проговорил он, прощаясь.
— Ты знаешь, где сейчас твой сын? — спросил Блексворд
— На юге, на войне. — ответил Орин
Глава 15. Тишина перед громом
Крепость Кулдар.
— Вот мне надоело сидеть в дозоре! Знаешь, брат, что самое обидное? Вот, мы с Анкитом третий год служим, а он нас даже не спросил, хотим ли мы вместе с ним геройствовать! Прикипел он к своим близнецам, и теперь носиться как оголтелый! Напал на «Львов», так ещё его и Мясником из Карден-Холла кличат, и ладно, если только это! Самое то обидное, то, что он с нами вообще перестал общаться, будто он на вечном особом задании, мол, скажет чего, так похерит всё! Зазнался, одним словом, зазнался! –
Дэн Маилаул ни как не мог успокоиться, при каждом удобном случае он упоминал капрала Анкита, выдавая про него всяческие глупости. Конечно, Валу, его братцу, было тоже обидно, что он сидит в дозоре, а Айдан геройствует. Однако пока Дэн демонстративно отказывался говорить с Анкитом, Вал успел перекинуться с другом парой слов. Конечно, положа руку на сердце, разговор вышел тяжким, ещё никогда он не видел друга таким мрачным и напряжённым, однако, Вал помог Айдану, просто слушая, иногда, достаточно дать человеку выговориться, при этом, не отвечая, Вал по себе знал. Да, у Дэна был не простой характер, гадкий, проще говоря. Когда их смена подошла к концу, они сию же минуту направились утолять голод, так как в прошлый раз кашевар обещал двойную порцию.
Дэн вообще ко всему относился скептично. Он ни кому не верил, пока сам того не увидит. Он не хотел чего-либо делать, если считал это скучным или не целесообразным, наверное, поэтому он и ходил в рядовых. Вал привык исполнять приказы, подайся он куда-нибудь на гражданку, там он и дня не продержится, сам для себя он чётко решил, что будет легионера до самой старости, глядишь, там и повышение и жалование побольше будет. Взгляды двух братьев кардинально отличались. Часто вал слышал от Дэна речи о том, чтобы податься в наёмники, а то и хуже, в бандиты! Сидя во дворе крепости и поглощая пшённую кашу с мясом и салом, Дэн приговаривал:
— Эх, валить надо, пока сюда пятьдесят тысяч южан не пришили, а? Возьмём деньги, доспехи да сверкая пятками, пойдём наёмничать, потом банду сколотим, а, Вал? — Вал поперхнулся от таких слов
— Ты давай, завязывай с такими речами! Мы с тобой присягу давали, а значит, костьми ляжем, но не сбежим, как трусы. — ответил Вал, выплёвывая противный комок, вставший поперёк гола. Дэн отложил ложки с кашей и удивлённо толкнул брата в плечо
— Ты чего? Когда башкой ударился то? Ты на Анкита насмотрелся, что геройствовать захотел? Ты что, дурак? Вал, мне помирать по приказу не охота! — Вал резко отложил миску, встал со скамьи и развернулся к брату
— Ты присягу давал? Давал. Клялся идти в бой, биться, смеясь смерти в лицо, клялся, что не предашь родину? Ты и я давали клятву, право нарушить её, и в помине у нас нет! Мы — легионеры Кинхарта, мы должны быть верны Кровогорью. — Вал редко злился, но слова брата заставляли его скрипеть зубами и сжимать кулаки до боли. Дэн демонстративно встал, выпячивая грудь, чтобы казаться больше брата
— А ты, небось, забыл, как мы с тобою в приюте росли? Забыл, как над нами издевались, что у нас родителей не было? Да нас граждане, которых мы поклялись защищать, за людей не считали, прохожие плевали нас, мешали с грязью. Я никогда не понимал, чего ты так в легион рвался, вот чем тебе здесь нравиться? В казармах вонь невыносимая, нужник общий, жалованье ни хрена не платят, да мы здесь как лапотники! –
Дэн подошёл к брату вплотную, между ними нарастало напряжение, которое электризовало воздух.
— Вал, забудь ты эту треклятую присягу! Давай убежим, а? Я знаю ребят, который тоже не прочь сбежать! Будем с тобою наёмниками, по всему материку бегать! Соглашайся, брат, иначе я сам уйду, а ты здесь помирай. — Вал незамедлительно ответил брату
— Ещё одно слово про дезертирство, и я тебя капитану сдам, и не посмотрю на то, что мы с тобой одной крови! — яростно выкрикнул Вал, толкнув брата. Дэн потерял равновесие и упал на спину. За пару секунд он опомнился, отряхивая грязь, встал и выкрикнул:
— Умрёшь, я тебя хоронить не буду! — плюнув ему под ноги, Дэн резко двинулся в сторону казарм. Вал не хотел орать на него, сгоряча, услышав такие речи, он не смог сдержаться. Сплюнув в сторону и грязно выругавшись, день был безвозвратно, как сказал бы Дэн — похерен.