«Как же ты прекрасна» тихо прошептал Айдан, когда они оставались совершенно одни. Он нежно положил руки на её хрупкие плечи. Сейна извелась как кошка, приятно воздыхая.
Как же она хотела его увидеть, вновь услышать его, вновь почувствовать, за долгое время, он стал единственным человеком, которому она могла безоговорочно доверять. Как же она хотела рассказать ему обо всём, она сердцем знала, что он её простит и поймёт. Отогнав от себя всякие мысли, девушка встала из-за столика и подошла к окну в своей комнате. Покои во дворце были внушительные. Тёплые постели с бархатными одеялами, мягкие портьеры, просторные залы, комоды и шкафы с отлично выкроенной одеждой внутри.
Яркое солнце ослепило её, когда она выглянуло в окошко, казалось, жара в столице не спадёт, пока солнце не спрячется за горизонтом. Небо, тем временем, было абсолютно чистым и безмятежным. Ни намёка на тучи, что могли хоть как-то да скрыть лучи светила, что пекло с необычайно силой. Задёрнув портьер так, чтобы в её комнату попадало минимум солнечных лучей, девушка принялась писать письмо для Айдана. Она необычайно пеклась о своём легионере, что было заметно даже последнему глупцу. В какой-то степени, она чувствовала обиду, что он не писал её. Там, на юге, у него полно своих забот. Однако, едкий осадок того, что она тоже мало чего знает о нём, не давал её покоя.
Она всегда видела в нём, правильного человека, иногда чересчур правильного, но это её нисколько не мешало. Обмокнув гусиное перо в чернила, она начала им скрипеть по листу пергамента. Вкратце описав ситуацию в столице, своё положение, тактично умолчав и написав, что она обязательно всё, включая тайну её происхождения, расскажет лично, она написала, как сильно по нему скучает и ждёт его с нетерпением. Она долго думала, нашёл ли он какую-нибудь легионершу или просто путницу, что греет его по ночам? Её не хотелось этого знать, даже если и нашёл, знать кто это, она не желает. «На войне всем хочется оставить после себя хоть что-то» думала она, пытаясь себя утешить. Скрепив письмо, она направилась к почтовой башне дворца, дабы поскорее его отправить.
В почтовой башне, по подсчётам Сейны, оказалось чуть больше сотни голубей, самых разных окрасов. В основном гармонировали белый, серый, бело-серый, изредка встречались каштановые грудки. Заведовал всем этим голубятником старый учёный муж, Сейна не успела представиться, как он сию же минуту достал белопёрого голубя. Старик попросил девушку передать ему письмо. Сейна выполнила просьбу и попросила отправить письмо в крепость Кулдар. Старик к её удивлению, раскрыл её письмо и переписал на маленький кусок пергамента, который потом скрутил в деревянную трубочку и прикрепил к лапке голубя. Отмахнувшись тем, что император строго настрого приказал проверять каждое письмо, старик выпустил Голубя с высокой башни и птица, захлопав крыльями, воркуя, полетела. Сейна удивлялась, как птицы вообще запоминают путь? Подумав, что лучше над этим не заморачиваться, Сейна поспешила покинуть башню.
В коридоре она наткнулась на Фаила Акара. Мужчина стоял перед портретом императорской семьи. Девушка тихо подошла к нему. Он обернулся и учтиво кивнул, поприветствовав её. Сейна поклонилась и встала рядом с ним, смотря на огромный портрет.
— Слева стоит Уильям. Он никогда не любил позировать для портретов, а когда позировал, обязательно положит руку на рукоять меча. Рядом Лоренц, он чуть выше меня, у камина, всегда учтивый и спокойный. — с грустью Фаил продолжил говорить, будто Сейны рядом и вовсе нет.
— А это я. Всегда между братьями. Тогда мне казалось, что всё это веселье будет продолжаться вечно. По центру, в любимом кресле, отец, Ульерих. В доспехах, как всегда, с пышными усами, густыми бровями. Казалось, он всегда злился, но, он был добр, строг, но добр. Рядом с отцом, мачеха, Нидри, она была южанкой, добрейшей души человек. — Сейна внимательно смотрела на портрет. Трое мальчиков, подросткового возраста стояли у камина. Один из них, был намного выше братьев, по всей видимости, Лоренц, стоял, смотря куда-то в сторону. Средний, стоял между двумя братьями, это был Фаил, который улыбался от уха до уха. Третий, как можно было понять, Уильям, был чуть ниже Лоренца, на поясе его висел клинок, на его рукоять он положил руку, а взгляд его был обращён к Лоренцу. Казалось, между ними было невидимая связь соперничества. Братья были одеты в богатые кафтаны и плащи. Ульерих был одет в золотые доспехи. Его лицо и вправду был каким-то хмурым, с густыми бровями и взглядом исподлобья. Нидри, смуглая, черноволосая, высокая и статная женщина, одетая в бархатные платья
— А ваша мама? — спросила Сейна. Фаил Акар грустно вздохнул
— Умерла, когда мне был год. Бойкая женщина с крутым нравом. — Фаил грустно улыбнулся, сжимая кулак.
— Любила охоту, рыбалку. Зимой, во время лова на льду, она провалилась в ледяную воду и простудила лёгкие. Через месяц скончалась. Не застал я её — Фаил шмыгнул носом, опуская взгляд. Сейна положила руку на его плечи. Фаил покивал головой, улыбнувшись ей, продолжил говорить.
— Справа, дочка мачехи. Луиза, она сейчас в Илайтане, рядом с ней наша, сестрёнка, звездочка Астера. — Сейна посмотрела на правую часть портрета. Две девушки. Одна из них, Луиза, с букетом цветов и длинными распушёнными волосами, одетая в длинном платье, синего цвета. Она стояла гордо, вскинув подбородок. Рядом, как будто в отдалении стояла Астера, в белом платье, с длинной крепкой косой, она стояла, будто замкнутая и тихая, опустив взор вниз.
— Вы — Кеван Кон-Итьен? Я всё же не понимаю, почему вы стали Фаилом Акаром? — мужчина помедлили с ответом
— Мне явилась Мирана. Я видел огонь, что горит во мне. Слышал её голос, что подобен жару пламени. Я отказался от имени и не стану претендовать на трон. Я её избранник, знаю, звучит глупо, словно я какой-то сумасшедший. Но я исполняю её волю. Не церковную волю. Церковь — сборище фанатиков.-
— И Мирана приказала вам вернуть меня в Сайн-Ктор? — спросила Сейна
— Мирана приказала мне защищать Кинхарт. Кстати, я повторюсь, я не стану возвращать тебя в Сайн-Ктор против воли. Если тебе нужно помощь, я помогу, защищу. Но насильно заставлять возвращаться не стану. –
— Спасибо — ответила Сейна. Чуть поклонившись ему, она поспешила оставить его одного. Фаил, или всё же Кеван, ещё долго смотрел на старый портрет. Он думал, что та беззаботная детская пара будет вечной. Как же сильно он ошибался, как же сильно…
Лайан был точной копией своего отца, старший сын во всем старался походить и подражать своему отцу-императору. В меньшей степени на Уильяма походили его младшие сыновья, Артур и Ричард, двое задорных непосед часто были причиной веселья и скандалов с вельможами. Дочка Атэла полностью пошла в мать красивой наружностью и характером. Найт Аксель своеобразно любил императорскую семью. Он приходился им родным по крови, незаконный сын, незаконной дочери, вечное клеймо. Однако Найт смирился, плевать он хотел на всех других с высокой колокольни. Для Уильяма и Лайана он был выдающимся гвардейцем и верным другом, для младших сыновей и дочери короны он приходился защитником. Говоря об императрице, он был благодарен её, что она не видела в нем претендента на престол, соперника, для неё, он был верным гвардейцем и слугой, не более того.
День шёл своей чередой. Артур и Ричард, под присмотром Найта Аксель и императрицы резвились в саду, время от времени пуская по небольшому ручейку кораблики, игра на мечах, лазая по веткам яблонь. Несколько гвардейцев Найта сновали туда-сюда, следя за младшими сыновьями. Найт сидел рядом императрицей, что тихо сидела под тенью яблони.
— Скажи — Хелена повернулся к Найту. — В столице может начаться хаос, а? Я не дура, я знаю, что твориться в городе. Люди Пэтрота готовят мятеж, подговаривают людей и нелюдей, подкупают стражу. Они хорошо подготовлены. Начнутся беспорядки, бои между теми, кто верен короне и кто примкнул к мятежникам. Пожары, мародёрства, насилие…. –
— К чему вы клоните, госпожа? — спросил Аксель. Хелена усмехнулась. Она посмотрела в сторону сыновей, тепло улыбнувшись.
— Мои дети не знали войны, но она пришла к нам на порог и скоро застучит в двери. Уильям врет, я знаю. Люди Пэтрота попытаюсь устроить переворот. Я хочу сказать, дорогой Найт. — она никогда так его не называла. Что-то кольнул в сердце гвардейца.