Ничто не может быть более мучительным, чем слышать звук собственного сердца, умирающего в моей груди.
Глава 36
Я перешагиваю через обломки и пепел, разбросанные перед серебряными дверями, которые, кажется, становятся больше по мере моего приближения. Кроме нескольких Бешенных, которые питаются телами мертвых, в этих руинах нет других признаков жизни.
Поднимается дым, там, где всю ночь горели костры, в то время как я бездумно наблюдал за происходящим сквозь рычание и щелчки окружающих, разъяренных Рейтеров, пока Титус и Кадмус не отбились от них. Запах горелой плоти и выстрелов витает в воздухе, когда я перешагиваю через наполовину разделанные туши и мусор. Когда я, наконец, достигаю дверей, все мое тело дрожит, и я смотрю на непреодолимый барьер, где ни одна трещина не дает мне никакой надежды прорваться.
Протягивая руку, я чувствую жар утреннего солнца, отражающийся от стали, и в тот момент, когда мои кончики пальцев соприкасаются, я позволяю ожогу напомнить мне, что это не просто кошмар. Я прижимаюсь щекой к тыльной стороне ладони. К могиле, в которой заперта мой любимый Валдис.
— Правдоподобие, — шепчу я и закрываю глаза от слез. В наступившей тишине я прислушиваюсь к Валдису на другой стороне, как будто я могу услышать, как он зовет меня оттуда. Как будто есть хоть какой-то шанс, что он может знать, что я здесь.
Я здесь!
Там ничего нет.
Никаких доказательств того, что на другой стороне больше жизни, чем здесь, словно две пустые половины, разделенные одним барьером.
— Валдис. Звук его имени на моем языке — горько-сладкая песня боли и любви, и я понимаю, как эти двое стали для меня одним и тем же. Все, что я любила, было омрачено болью, как будто одно не может существовать без другого.
Мои мысли переносятся в прошлые дни, когда я сидела в его камере, в ужасе от него и убежденная, что у меня нет ни малейшего шанса узнать, каково это — быть под его опекой. Быть защищенной им. Мучительные воспоминания о его руках на моем теле и ровном биении его сердца у моего уха дразнят мое и без того разбитое сердце.
Жаль, что я не могу вернуться к моментам вчерашнего вечера, когда он поцеловал меня перед уходом. Тогда я бы сказала ему остаться со мной. Я бы умоляла его покинуть этот иллюзорный рай, и мы могли бы лежать под звездами еще одну ночь. Но время и любовь — преступники, которые никого не щадят, даже самых страстных. Время — это вор, который приходит ночью, бесшумно крадя настоящее.
А любовь — убийца сердец.
Кто-то толкает меня локтем в бок — Кадмус несет узкий кусок металлических обломков, и я отступаю назад, чтобы дать ему возможность провести руками по поверхности в поисках щели — одной маленькой трещинки в двери.
— Ты не откроешь это. Голос солдата мрачен, на нем все еще сказываются слезы, которые он выплакал большую часть ночи из-за своего младшего брата.
— Это предназначено для того, чтобы не открываться. На тренировках нам говорят… если когда-нибудь произойдет нарушение безопасности, будь благодарен, что тебе посчастливилось стоять по другую сторону, потому что, если это не так, ты, скорее всего, уже мертв. Его голос срывается, и он опускает голову, вытирая опухшие глаза.
— Должен быть способ проникнуть внутрь. Должен быть.
Качая головой, он принюхивается.
— Нет. Компьютер выключается внутри. Он безотказный.
— Компьютеры управляют дверями?
— Выключен. Как я и сказал.
— Но компьютер можно снова включить. Я видела как это произошло в ночь нашего побега. Он снова включился.
— Кто-то должен его включить. Изнутри. Довольно сложно сделать, когда нет входа.
Кадмус ударяет металлом по двери снова и снова, пока металлолом не сгибается и не скручивается в форму, которая уже не та, что была.
— В любом случае, это не имеет значения. Солдат отбрасывает маленькую веточку, которой он последние полчаса рисовал круги в золе.
— Они все мертвы.
Боль пробивается сквозь черноту внутри меня, и я падаю перед ним на колени, хватаясь за его рубашку.
— Они не мертвы! Ты слышишь меня? Они не мертвы! Я собираюсь найти способ проникнуть внутрь! И если ты не закроешь свой чертов рот, я запечатаю его, как эту чертову дверь!
Широко раскрыв глаза, он отводит свое лицо от моего, уставившись на меня так, словно я сошла с ума. Возможно, он думает, что я всего лишь глупый дикарь, но мне все равно. Отпуская его рубашку, я отталкиваюсь от него, поднимаюсь на ноги и отступаю.
— Я видела Кенни в том грузовике. Если здесь есть хоть один человек, который хорошо знает компьютерную систему, то это он.