— Вот почему он так набросился на нее?
Очевидно, Роз не знает всего, что происходит в этом месте.
— Да. Сегодня я совершил ту же ошибку.
— И? Что он с тобой сделал?
— Ничего подобного этому.
— Ничего? Она пожимает плечами и качает головой.
— Ну, это интригующе, ты не находишь?
— В Альфах нет ничего интригующего. Мой чуть не убил меня. Прижал к стене.
— Черт, Кали. Прости. Она единственная, кто называет меня здесь моим настоящим именем, в остальном мы обращаемся друг к другу по последним трем номерам, вытатуированным у нас на затылке.
— Дай мне посмотреть.
Высоко поднимая подбородок, я позволяю ей взглянуть на синяк на моем горле, который все еще нежен на ощупь.
— Господи. Ее губы кривятся, когда она проводит кончиком пальца по тому, что сейчас, вероятно, черно-фиолетовое месиво. Не то чтобы она не видела хуже, даже на мне. Иногда именно Роз отвозила меня обратно в мою комнату после еженедельных осмотров. Все, что я знаю, это то, что когда меня доставляют в один из экспериментальных кабинетов, там несколько секунд мучительная боль, и я просыпаюсь после того, как выздоравливаю. По ее словам, это никогда не бывает красиво, когда она впервые забирала меня.
— Судя по всему, он мог свернуть тебе шею.
— Почувствовала, что он хотел. Потирая рукой чувствительную плоть, я опускаю подбородок.
—Я должна заставить его … как и я. Если бы Медуза или доктор Эрикссон услышали, как я обсуждаю эксперимент, я уверен, что рассматривал бы одиночное или — лечение, которое они называют термо- или электро-терапией плохого поведения.
— Я даже не знаю, как по их мнению я собираюсь этого добиться.
— Прикоснись к его члену.
Нахмурившись, я качаю головой.
— Ты можешь хоть раз не быть одержимой мужскими гениталиями? Это серьезно.
— Как и я. Ты была бы удивлена что может сделать одно легкое движение. Возьми Кенни. Парень месяцами даже не смотрел на меня. А потом однажды? Я перевозила Беспульсного в мусоросжигательные печи. «Беспульсного» — так те, кого перевозят, называют инфицированного на поздней стадии после вскрытия.
— Он стоял позади меня, и я случайно задела его член. На следующий день? Мы целовались под лестницей.
Закрыв глаза, я раздраженно выдыхаю.
— Я не трогаю его член. В любом случае, я сомневаюсь, что он позволил бы мне приблизиться к нему.
— Насколько я слышала ты вероятно могла бы отойти на фут и почистить его.
— Где черт возьми, ты все это слышишь?
Ее щеки впадают от очередной затяжки сигаретой.
— Дерьмо ходит повсюду.
— Отбой! Голос Медузы гремит из дверного проема, и широко раскрыв глаза, Роз наклоняется вперед, затушив сигарету под кроватью, прежде чем вскарабкаться на свою верхнюю койку. Я замечаю, как она слизывает пепел с ладони, поднимаясь по лестнице, и меня бросает в дрожь от того, каким он должен быть на вкус, если судить по запаху.
Дюжая охранница обходит каждую койку, осматривая каждую кровать на предмет любых признаков нечестной игры, включая припрятывание еды, а в некоторых редких случаях и мальчиков из крыла Б. Это случилось только один раз, когда меня назначили, и насколько нам известно, тот мальчик мертв.
Когда она наконец достигает нашей с Роз койки, ее голова поднимается, глаза сканируют Роз, а затем меня. Мой — это всего лишь беглый взгляд, поскольку я не нарушила ни одного правила за последние пару лет.
Ничего такого, в чем она была бы посвящена, во всяком случае.
Я работаю на кухне в то время, когда меня не укладывают на каталку, и иногда я тайком таскала еду обратно для остальных, что привело к потере моего пайка почти на неделю, а некоторых и к одиночке. Неделя, в течение которой мне все еще приходилось служить своим собратьям-подданным, умирая от голода. В тот день я потеряла привилегию видеться с Брайани, поскольку она чуть не погибла, пытаясь защитить меня, и я надеюсь вернуть эти привилегии. Я мало что помню из этого, так как потеряла сознание во время допроса, и с тех пор я ничего не выносила тайком с кухни.
Свет выключается.
В пустыне нет места чернее, чем эта комната, когда гаснет свет. Я не вижу дальше собственного носа, поэтому когда Роз ударяется о край моей койки и что-то шепчет, чтобы привлечь мое внимание, я даже не знаю, куда смотреть.
— Дай мне свои пальцы. Указательный и средний.
— Почему?
— Просто сделай это.
Пыхтя, я провожу пальцами по краю кровати, как она просит, и жду, пока она постучит по ним в темноте. Ее рука обвивается вокруг моих пальцев, и она скользит ладонью вверх и вниз.