Конечно, в Мертвых Землях все не так. Там мальчик, который не знает, как самостоятельно добыть воду, умирает от жажды. Вот так просто.
Не сводя с меня глаз, он подносит чашку ко рту, пока я жду, чтобы забрать ее у него. Отводя взгляд, я пытаюсь не обращать внимания на неприятный комок в его горле, когда он залпом выпивает весь напиток. Когда он выпил, он протягивает чашку мне.
— Еще один.
Поджав губы и тихо, я киваю и шаркающей походкой пересекаю комнату, чтобы снова наполнить его.
Стоя у раковины, я смотрю, как из крана льется струя воды, и при первом прикосновении к моей шее я замираю, вода переливается через бортики и плещется в раковину.
— Я тебя раньше не видел. Его шепот щекочет мне ухо, и не в хорошем смысле.
—Как это?
— Не уверена. Я здесь уже довольно давно.
— Меня назначили в крыло Б. От мягкой ласки к моей руке мои мышцы вздрагивают, и я со звоном опускаю чашку в таз.
— Неуклюжая девочка. Подними ее. Наполни его снова.
— Я проект Альфа». Эти три слова были моим спасением в течение последних нескольких лет, потому что по какой-то причине каждый солдат знает, что нужно держаться подальше от девушек, приписанных к проекту «Альфа».
— И?
Кроме этого, кажется.
Его пальцы скользят ниже, когда он проводит линию от моего плеча к бицепсу и через него к груди.
— Твои сиськи были первым, что я заметил. Большие и мясистые. В тот момент, когда его рука обхватывает мою грудь, я задерживаю дыхание, все мое тело парализуется. Со мной такого не бывает. Каждый солдат знает, что субъекты «Альфы» под запретом.
— Пожалуйста, — шепчу я.
— Не делай этого.
— Сегодня днем у меня рейд. Мой первый. Я надеялся на удачу. Его массирование моей плоти не прекращается, пока он берет мою руку и заводит ее мне за спину. Значительная выпуклость приветствует кончики моих пальцев, когда он ударяет по ней моей ладонью. Я сгибаю руку, чтобы вырвать ее у него, но он удерживает ее крепко, потирая мою ладонь о ткань.
— Вот и все. Прерывистое дыхание вырывается из его рта, тяжело падая на мою шею. Его пальцы сжимают мою грудь, массируя теми же движениями, что и моя рука у него в паху.
— Сожми его.
— Нет. Губы дрожат, я пытаюсь сдержать слезы. Я слышала об этих встречах от других девушек.
Не сопротивляйся этому, предупредили они, как будто я когда-нибудь подвергнусь этому. Как будто любой солдат был бы настолько глуп, чтобы предлагать Альфа-субъекта. Простое упоминание о моем задании обычно приводит к мгновенной потере интереса, и мне никогда не приходилось объяснять или терпеть унижение, связанное с подобными вещами.
До сих пор.
Острая боль разливается по моей плоти, когда он впивается в нее ногтями, и я хнычу, заглушая крик, застрявший в задней части моего горла. Я слышала о девушке, которая однажды звала на помощь. Та, которая сообщила о нападавшем на нее начальнику барака. Следующей ночью ее украли с койки и групповым изнасилованием в подвале.
Я не смею протестовать. Вместо этого я делаю так, как он настаивает, сжимая выпуклость через ткань, пока его мучения не ослабевают, и он не издает стон.
— Вот так, девочка. Еще немного. Его бедра сильно трутся о мои брюки, его хватка становится крепче. Еще крепче. Так туго, что он наклоняет мое тело над раковиной, и я смотрю на наше отражение на дне раковины. Его глаза зажмурены, рот разинут от его стонов, ногти впиваются в мою грудь, пока он заставляет меня тереть его через штаны.
Наконец, он прерывисто дышит, и его тело следует его примеру, дрожа у меня за спиной. От влажности его штанов моя ладонь смачивается, и он прижимается промежностью к моей руке, как будто размазывая жидкость, собравшуюся с другой стороны ткани. Он позволяет мне отпустить его, но его рука не сразу убирается. Он изгибается вокруг моего тела, наклоняясь, чтобы пососать мой сосок через ткань рубашки, и я ненавижу ощущение его рта на себе. Как ребенок, сосущий свою мать.
Он ущипнул меня и выпрямился.
— Ты принадлежишь мне, девочка. Если кто-то еще попытается прикоснуться к тебе, скажи им, что ты принадлежишь Дину, поняла?
Слезы застилают мне глаза, я киваю. Четыре года мне удавалось избегать этого. Четыре года я принадлежала только себе, а теперь я развлечение для солдата Легиона по имени Дин.
Дрожащей рукой я заправляю прядь волос за ухо, пока Медуза ведет меня в камеру Валдиса.