Невиновность королевы была доказана победой Ланселота, но она была подтверждена еще и тогда, когда истинный отравитель сознался. Это был последний всплеск кровной мести между сыновьями Пелинора и Лота. Рыцарь по имени сэр Пионель ле Саваж, кузен Ламорака, отравил яблоки в надежде убить Гавейна в отместку за смерть Ламорака. Когда Гавейн узнал об этом, он вздохнул, но сказал своим братьям: «Теперь вы знаете, что наша госпожа королева невиновна. Поэтому прекратите шептаться и сплетничать».
Но Агравейн — хроники называли его сэр Агравейн-Сплетник — огрызнулся: «Да, она невиновна в убийстве. Но Ланселот проводит у нее ночи, и позор нам, что мы допускаем, чтобы королю наносили такое оскорбление. Мы должны рассказать ему об этом дьяволе, который изо дня в день обманывает его».
«Ты наслушался Мордреда, глупец, — сказал Гавейн. — Я тебе говорю, прекрати свою болтовню. Я тебе не верю и не буду вступать в твои заговоры, хоть ты и мой брат».
«Также и я», — сказал Гахерис.
«Также и я, — сказал Гарет. — Не буду я дурно говорить о человеке, который посвятил меня в рыцари».
«А я буду», — тихо сказал Мордред.
Гавейн повернулся к нему: «Эй, Мордред, я так и думал, что ты будешь. Вечно тебя тянет к чему-нибудь скверному. Ты забываешь — и ты тоже, Агравейн, — сколько раз Ланселот защищал и короля, и королеву, и сколько раз он поддерживал тебя в бою, когда ты был недостаточно опытен. Что до меня, то я никогда не пойду против сэра Ланселота, потому что он спас мне жизнь. И я говорю тебе, ты погубишь все королевство, если будешь продолжать болтать».
«Пусть будет, что будет», — ответил Агравейн, пожимая плечами. — Я все расскажу королю». А Мордред самодовольно ухмыльнулся, соглашаясь с ним. Гавейн окинул его долгим и пристальным взглядом. Затем вместе с Гаретом и Гахерисом, которые вышли вслед за ним, покинул двор замка.
Итак, Агравейн и Мордред попросили о личной встрече Верховного короля. Он принял их в комнате, расположенной в башне. В этой комнате почти ничего не было, кроме груды щитов и мечей, и пока они разговаривали, король смотрел из открытого окна на серебристую реку, которая огибала Камелот, на поля по берегам реки и на густой лес за ними.
Агравейн рассказал королю о вражде между семьями. Он сказал с сожалением: «Господин, я больше не могу таить это. Я и мой брат Мордред — сыновья твоей сестры, и мы не можем больше терпеть такой позор. Сэр Ланселот — любовник королевы, и уже давно. Мы все знаем, что он предатель, и мы раздобудем доказательства».
Верховный король ответил не сразу. Он продолжал смотреть на богатые мирные золотые поля, ожидающие жатвы. Несколько недель назад он слышал те же нотки сожаления в голосе своей сестры Феи Морганы. Однажды вечером, когда он ехал один, она возникла на его пути. Она попросила у него прощения, она отвела его в маленький домик, стоявший глубоко в лесу, и там она показала ему на стены, на которых были нарисованы Ланселот и Гиневра, то гуляющие в лесу, то лежащие на цветочной поляне у ручья, то входящие в комнату, где стояла большая постель. Король ничего не сказал. Он не сказал ничего о ночах, полных горьких дум, о жалости и любви, которые он испытывал к своей жене и к лучшему из своих воинов. Он понял, что старцы сделали свой последний шаг. Теперь чародейство, которым они пользовались, уже было не нужно. Нить судьбы была затянута уже человеческими руками.
Артур сказал: «Ты говоришь о грязном предательстве, но ты говоришь бездоказательно».
«Мы добудем доказательства», — сказал Мордред.
Верховный король окинул его холодным взглядом и, наконец, сказал ему то, что сам он давно уже знал: «Ты мой родной сын, Мордред, и ты послан в этот мир уничтожить все, что я создал. Предупреждаю тебя, с Ланселотом нелегко будет справиться». Затем он вышел из комнаты.
Но этим дело не закончилось. По закону, если обнаруживалось предательство, назначалось расследование и, если предательство было доказано, следовало возмездие. Сам король, который являлся воплощением закона, не мог пренебречь этим правилом. Если бы он так поступил, то вера в его справедливость была бы утрачена.
На утро следующего дня он с небольшим отрядом отправился охотиться в горы. Вечером того же дня Ланселот пробирался по темным переулкам Камелота к своей возлюбленной. Гиневра встретила его, как обычно. Она ввела его в свою залитую светом комнату и закрыла за ним дверь. Она взяла у него плащ и меч и положила их на скамью. Она разговаривала с ним о том, о сем, как обычно разговаривают старинные любовники, но она вся светилась от удовольствия, словно молодая новобрачная, и громко смеялась в восторге от его присутствия.
В то время как они разговаривали, в дверь постучали и раздались голоса, требующие смерти предателя Ланселота и лживой королевы Гиневры. Они были застигнуты врасплох и стояли не двигаясь. Затем Гиневра сказала: «Это конец нашей долгой любви».
Ланселот обернулся, ища свои латы. Их не было, потому что королева не оставляла доспехи в своей комнате. Стук в дверь на время прекратился, потом возобновился, но уже более тяжелый и ритмичный, словно снаружи использовали что-то в качестве тарана. Ланселот обнял королеву и быстро проговорил: «Ты всегда была моей доброй леди. И я никогда не подводил тебя, с того первого дня, когда Верховный король посвятил меня в рыцари. Если я погибну, молись за меня. Что бы ни случилось со мной, ищи убежища у моего родственника Борса. Он и другие мои родственники спасут тебя от смерти, и они постараются сделать так, чтобы ты жила, как королева, в моих владениях».
Она покачала головой, но улыбнулась ему своей прежней улыбкой, и Ланселот сказал: «Я бы отдал за мои латы весь христианский мир, чтобы этим людям было о чем вспомнить после моей смерти». Он поднял свой меч. «Не беспокойся, леди, — сказал он. — Если и пришел последний день нашей любви, то я продам свою душу так дорого, как только смогу». Он повернулся к двери и закричал: «Господа, прекратите шуметь. Я открою дверь, и тогда вы сможете делать со мной все что захотите».
Стук прекратился. Что-то прогремело по каменным ступеням лестницы за дверью, и голос Агравейна прокричал: «Тогда открывай! Тебе бесполезно драться с нами, нас здесь четырнадцать человек. Мы пощадим твою жизнь, пока ты не предстанешь перед Верховным королем!»
В эту минуту Ланселот отодвинул засов и левой рукой приоткрыл дверь так, что в нее мог протиснуться только один человек. В щель просунулась рука. Он ухватился за нее и втащил человека в комнату, захлопнув за ним дверь. Это был рыцарь по имени Кольгреванс из Горры. Он бросился на Ланселота, но Ланселот слегка отступил в сторону и опустил свой клинок ему на голову, сбив при этом шлем. Кольгреванс упал замертво, сраженный сильным ударом. Тут же Ланселот обернулся к Гиневре, и она подошла к нему, не произнося ни слова. Вместе они сняли латы с тела Кольгреванса, и Гиневра помогла своему возлюбленному надеть их, как она сделала это в молодости, много лет назад.