— Реальные вещи, — сказал Джек, — в большинстве своем отвратительны. В целом реальность мне чужда.
Келвин остро взглянул на него и сказал:
— Она тебе не нравится?
— Да. Она меня угнетает.
— Меня она тоже угнетает, но только потому, что сейчас я такой же слабак, как ты. Если когда-нибудь мы станем по-настоящему сильными, мы отхватим от этой реальности очень аппетитные куски. А раз мы бессильны пока это сделать, то хаять реальность можно только от лютой зависти.
— А как насчет миллионов других слабаков, которым не удастся поладить с реальностью твоим очаровательным способом?
Склонив голову набок, Келвин заглянул чудовищу в пасть и мягко молвил:
— Удивительно слышать, что тебе не по душе способ, каким сильные используют слабых.
В следующую секунду Джек густо побагровел. Джил, успокаивая, обняла его за талию.
— Ой, Келвин, — простонал он, — скажи спасибо, что у меня голова разламывается.
Когда они вышли из музея, Джек заторопился в свое отделение государственной помощи — был выплатной день, — а Джил и Келвин отправились ждать его в Кенсингтон-Гарденз. Когда они огибали пруд, Джил сказала:
— Пожалуйста, перестань дразнить Джека.
— Я его дразню?
— Практически все, что ты говоришь, его бесит. Скажешь, это не намеренно?
— Можно я возьму тебя за руку?
— Можно, если будешь держаться в рамках.
Келвин вздрогнул и отпустил ее руку. Он смотрел на воду и гадал, будет ли ей грустно, если он утопится. Прямо по траве к ним шел с ликующей улыбкой Джек. Он схватил Джил за руки и завертел ее, как на карусели, потом, хохочущие и с дурными головами, оба повалились на землю. Он сказал:
— Потрясающе, каким полноценным мужчиной делает меня денежное вливание. Пошли, ребята, надо поесть.
По мере того как день клонился к вечеру, Келвин с грустью убеждался в том, что у Джека даже в мыслях нет возвращать квартирный долг, хотя он кормил их обедом и потом еще повел в пивную. Там Джил и Джек встретили множество друзей и перезнакомили их с Келвином, который пил кружку за кружкой, все более замыкаясь в себе. Из пивной поехали к кому-то на машине и в шумной переполненной комнате опять много пили. Джек и Джил уселись в углу на пол, поставив между собой бутылку мартини и два стакана. Джек что-то негромко говорил ей, а Джил улыбалась, смеялась и ерошила ему волосы. Девица в черном платье, до крайности открывавшем плечи и ноги, сказала Келвину:
— Привет! Это вы — шотландец нашей Джил?
— Она мой друг.
— Вы тоже художник?
Смиряя душевную муку, он прижал кулаки к груди и сказал:
— Я не верю в искусство, я презираю пьянки, я ненавижу женщин.
— Обалдеть. Вы не гомик? Тут есть ваши, могу познакомить.
Келвин вышел из комнаты, прошел через прихожую и ступил в лунную ночную прохладу. Достав карту, он определил свое местоположение и пошел в студию. Он добирался два с половиной часа и всю дорогу сосредоточенно думал о завтрашней встрече с Маккелларом, как недавно так же сосредоточенно чувствовал руку Джил в своей руке.
Восхождение
В ту пору штаб-квартира самой скучной программы Би-би-си располагалась в помещении перестроенного кинотеатра в Илинге. Узкими полутемными коридорами Келвина провели в канцелярию самого затрапезного вида. Маккеллар обладал медлительной речью и водянисто-голубоватыми глазами за толстыми стеклами очков. В его манере сквозило утомительное для него сочувствие. Он сказал:
— Заходите, мистер Уокер. Садитесь. Как там в Глейке?
— Как и следует быть, мистер Маккеллар, учитывая интеллектуальный уровень его горожан.
— Понятно. А как поживает ваш батюшка-регент?
— Уже не регент. Он старейшина.
— Да, в честолюбии Рамзею Уокеру не откажешь. Он по-прежнему в муниципалитете?
— Нет, уже два года как ушел. Мирские проблемы, он считает, быстрее утрясут подручные дьявола.
— Что ж, в пользу такого мнения можно многое сказать. Итак, чем я могу быть вам полезен?
— Я ищу работу с жалованьем пять тысяч в год.
— Тогда, — суховато сказал Маккеллар, — я спрошу, чем вы можете быть полезны нам.
— Я весь в вашей власти, мистер Маккеллар. Возьмусь за все, что скажете.
— Но рекомендаций у вас нет?