Джил сказала:
— Конечно, покупай. Дело хозяйское.
— Тебе не нравится? Разве это непрактично или плохо сделано?
— Да нет, просто тут мало забавного.
— А что, забавность — это желательное качество в современной меблировке?
— Если бы ты получше смотрел рекламные проспекты, ты бы понял, что это — обязательное качество.
Келвин спросил у продавца проспекты, положил их в «дипломат», повернулся к Джил и сказал:
— Сегодня не будем покупать мебель. Сегодня оденем тебя — купим модные дорогие шляпки, платья, туфли.
Он в комическом ужасе округлил глаза и поджал губы. Она хихикнула. Он обнял ее за талию и увлек к лифту.
В тот год мода переживала третье с начала века викторианское возрождение. Когда они вышли из дамского магазина, на Джил были белый бархатный корсаж, розовая пышная юбка до колен, до икр белые панталоны с оборочками, алого шелка шаль с бахромой и кистями, розовые атласные лодочки с перекрещенными на лодыжке ремешками и в руках розовый зонтик на длинной ручке. Решительным тоном она сказала:
— Теперь преобразим тебя.
— Что, и мне новый гардероб?
— Я понимаю, телевизионщикам нужно, чтобы ты всегда выглядел как ископаемый приказчик в выходном костюме, только мне этого не нужно.
Келвин раздумчиво сказал:
— Вообще-то нет необходимости, чтобы я выглядел одинаково для себя и на публику. Броский контраст может даже оказаться кстати — с точки зрения рекламы. Решено: обновляем мой гардероб.
Когда через час рука об руку они вышли из магазина, на Келвине были высокие сапоги, сизые рейтузы и жилет, черная визитка с латунными пуговицами и высоким воротником и синяя сорочка с лавандовым шейным платком. Приблизив губы к ее уху, он пробормотал:
— Видит бог, мне случалось любоваться собой, но впервые на меня можно любоваться со стороны. Разве это не замечательно, что на нас обращают внимание и любуются нами? Пойдем домой, скорее пойдем домой.
В любви ему были неведомы отзывчивость и партнерское взаимодействие Джека, но изъявляемые по сему случаю изумление, восторг и напор находили-таки отклик, особенно после обновления гардероба. Впрочем, все с таким вдохновением сделанные приобретения — духовные и материальные — почти незамедлительно и аккуратнейшим образом оприходовались. На следующее утро Джил проснулась в пять часов и увидела его в старом твидовом костюме: он бережно собирал с пола разбросанную одежду и старательно складывал ее, перемежая газетами. Он бранчливо сказал:
— Надо было купить хотя бы шкаф. Впредь будем аккуратнее раздеваться.
— Опомнись, Келвин!
— Нет, я понимаю, тебе естественно поддаваться порыву — ты женщина. Но я-то мужчина, кормилец, мне надлежит следить за порядком.
Он сел и углубился в изучение мебельных проспектов. Она накрылась с головой и заснула.
Утром он разбудил ее, опустив в головах поднос с чаем, гренками и яйцами в мешочек, и, пока она ела, он расхаживал взад и вперед по комнате.
— Ты, как выяснилось, права, — забавность входит важнейшей частью в современный интерьер, однако существует столько различных способов привнести в него это качество, что трудно держаться какой-то одной методы. Этот насует бесполезную дрянь среди нужных, хороших вещей. Другой измажет добротные, простые вещи яркими, кричащими красками. Я решил испытать третье средство.
— Какое же?
Он осклабился.
— Поручу тебе выбирать мебель.
— Мне?
— Да, тебе. У меня не получится обставить комнату в забавном стиле. Вместе с Ницше я воздаю должное смеху, но, к сожалению, юмора у меня в обрез.
К концу недели комната уже ничем не походила на прежнюю мастерскую. Стены и деревянные детали выкрасили в белый цвет, каминную стену обили зеленым бильярдным сукном. Пол был сплошь застлан оранжевым ковром, и вся обстановка либо сошла с красочных страниц воскресных приложений, либо пришла из дорогих антикварных лавок. Их уже меньше лихорадило, и, когда Келвин уходил на работу, Джил прилежно стирала пыль, прибиралась, ходила за продуктами и готовила обед. Ей очень нравилась домашняя возня, но времени на это уходило не так уж много, и она в основном читала романы и ждала, когда вернется Келвин и придумает что-нибудь новенькое. Она гадала, отчего интереснее проходили дни, когда она ничего не делала по дому и только ждала Джека. А потому, наверное, было интересно, что была полная неопределенность со временем. В ожидании Джека она могла читать и десять минут, и час, и все шесть часов подряд. С Келвином же у нее было четыре часа свободного времени по крайней мере пять дней в неделю. Книги, которые она обычно читала, стали казаться ей банальными и похожими одна на другую. Ее все больше завораживал успех Келвина. Возвращаясь домой, он всякий раз предъявлял ей очередное тому свидетельство.