В народе Мурада любили за его простоту и просвещённость. За годы своего правления он сумел установить покой и порядок в государстве, за что османы его очень уважали.
В своем послании к султану великий везирь Халал подробно докладывал о сборе податей с захваченных территорий, о подавлении смуты в центральной Анатолии, о ходе строительства мечетей в столице и тому подобное. Закончив с посланием великого везиря, ншанджи приступил к донесению, присланному главным евнухом Мустафой. Последний докладывал о событиях непосредственно во дворце султана и в заключение уведомил, что в гареме появилась новая наложница, прекрасная юная еврейка по имени Гёзал. Услышав об этом, Мурад вскинул густые брови и в глазах его появился юношеский блеск. Рука султана перестала поглаживать бородку, сам он выпрямил спину и уже более внимательно слушал ншанджи, жадно впитывая каждое его слово.
– Кожа у неё белее и глаже чем мрамор, – продолжал читать донесение евнуха ншанджи, – глаза у неё красивые и отдают морской голубизной, походка, как у молодой лани, шея длиная и нежная, как у лебедя.
Заканчивалось донесение словами: «Твоя новая наложница ждет с нетерпением возвращения своего повелителя».
Это был очень верный прием, ибо царедворцам, которым надоело долгое отсутствие его величества, очень хотелось добиться его скорейшего возвращения в столицу. Им это почти удалось. Мурад по натуре был человеком миролюбивым, и ему страшно наскучила эта бессмысленная осада в Круи. Султану вдруг сразу захотелось покончить с пребыванием в этом походном шатре и очутиться в своих роскошных дворцовых покоях вокруг своих очаровательных наложниц. К тому же лето – основной сезон для военных кампаний, уже заканчивалось и начиналась осень с ее дождями, размывающими дороги и превращающими их в непролазную грязь. Однако он быстро вспомнил, какое огромное расстояние разделяет его от Адрианополя и с какой целью он здесь находится.
Необъяснимо дурное предчувствие вдруг охватило султана. Ему показалось, что эта безуспешная осада не только военная неудача, а еще что-то непоправимо худшее, которое он, однако, еще в состоянии предотвратить. Мурад встал во весь рост, жестом велел секретарю удалиться и сильно хлопнул два раза. Тотчас же в шатер вбежал его слуга и, не смея смотреть в лицо султану, упал на колени.
– Приказываю разыскать и немедленно привести ко мне царевича! – приказал Мурад, и слуга бросился выполнять высочайшее повеление.
В походе на крепость Круи султана сопровождал его сын и потенциальный наследник турецкого престола царевич Мехмед, которому тогда едва исполнилось семнадцать лет.
Мехмед родился в «черное время», когда вовсю свирепствовала чума. Его мать была рабыней христианского происхождения, что сильно сказалось на контрастной внешности царевича. Будучи младшим сыном, у него не было больших шансов стать наследником престола. Однако, когда его старшие братья преждевременно скончались, Мурад решил серьезно заняться запущенным воспитанием будущего султана.
Учитывая, что Мехмед был капризным и трудным учеником, отец разрешил учителям применять при воспитании сына телесные наказания. В результате чего царевич рос жестоким и деспотичным юношей, рано познавшим власть силы и готовым применить ее в любой момент для достижения собственной цели. Он с ранних лет усвоил для себя, что человеческая жизнь в его окружении не представляет никакой ценности.
В Османском государстве лишить жизни человека не представляло особого труда, ибо сразу же место убитого занимал другой, а про погибшего уже никто и никогда не вспоминал.
Мехмед находился на линии осады крепости и наблюдал, как артиллеристы заряжают бомбарду, которая представляла собой толстую трубу, сваренную из железных полосок и скреплённую обручами к деревянной колоде. Заряжать бомбарду было хлопотным делом и требовало немало времени. С одного конца трубы вставлялось каменное ядро, а другой конец закрывался приставным дном, предварительно заполненным пороховой мякотью. Дно замазывалось глиной и подпиралось тяжелыми брёвнами, чтобы его не вырвало во время выстрела. Порох поджигался раскалённым железным прутом, и бомбарда производила выстрел. Количество пороха определялось на глаз. Малый заряд делал выстрел неэффективным, а слишком большой мог разорвать пушку на части, уничтожив обслуживающий персонал. Орудие не имело откатного устройства и потому после выстрела сильно отдавало назад, часто калеча орудийную прислугу.