Вот и сейчас бомбарда произвела выстрел, в результате которого ядро даже не долетело до стен крепости к всеобщему ликованию ее защитников, которые внимательно следили за действиями вражеских бомбардиров. Подтащить орудие поближе к стенам было невозможно, ибо тогда турки попадали под град смертельных стрел арбалетов неприятеля. Наблюдавший за всем этим Мехмед приказал удвоить порцию пороха в бомбарде, чтобы ядро, наконец, смогло бы пробить брешь в неприятельской стене. Главный бомбардир-ага турецкой армии поспешил воспрепятствовать этому опрометчивому решению.
– Мой господин! – взмолился он, – прошу тебя, отмени свое приказание, ибо бомбарда не выдержит такого заряда пороха и взорвётся, покалечив всех нас.
Мехмед с ненавистью посмотрел на умудрённого опытом бомбардира. Во взгляде юного наследника кипела злоба, от чего на контрастном лице Мехмеда стали превалировать азиатские черты, и его орлиный нос стал выделяться еще больше.
–Ты- жалкий трус! – с презрением произнёс Мехмед, – из- за таких, как ты, мы второй месяц не можем взять эту крепость. Твои бомбарды настолько слабы, что вызывают насмешки у наших врагов.
Бомбардир-ага, который принимал непосредственное участие в изготовлении бомбард для армии и знал какую максимальную нагрузку сможет выдержать это железо, с пунцовым от обиды лицом ответил:
– Мой господин! Бомбарды достаточно мощны, но их позиция крайне непригодна для эффективного бомбометания. Вокруг этой крепости нет какой-либо высокой площадки по уровню хотя бы совпадающей с уровнем крепостных стен. Этим и обусловлены наши неудачи, – оправдывался бомбардир -ага.
– Вот потому нам придётся увеличить количество пороха, чтобы возместить слабость нашей позиции,– с видом знатока заявил Мехмед и тоном, не терпящим возражения, приказал прислуге орудия, – заряжай двойным!
Артиллеристы вопросительно посмотрели в сторону главного бомбардира. Тот понял, что для наследника личные амбиции важнее человеческих жизней и никакие доводы не смогут убедить Мехмеда, у которого в этот момент тщеславие преобладало над здравым смыслом. Бомбардир- ага резко повернулся к артиллеристам и обречённо приказал:
– Немедленно выполняйте волю царевича!
Начался трудоёмкий и длительный процесс заряжения бомбарды. Мехмед с довольным видом наблюдал, как выполняют его приказ, и ждал, когда бомбарда, наконец, пробьёт крепостную стену.
Понимая чем грозит этот выстрел, бомбардир-ага решил сам поджечь фитиль, дабы не подвергать своих подчинённых смертельной опасности. Он подошёл к личному чаушу Мехмеда и тихо проговорил ему:
– Уведи наследника подальше от этого места, а то может случиться непоправимое.
Пока чауш пытался сообразить, что предпринять, к ним подбежал слуга султана и сообщил, что повелитель хочет немедленно видеть сына. Мехмед с большой неохотой, но покорно начал покидать позицию, спешно направляясь в сторону султанского шатра. В этот момент раздался сильный выстрел, и бомбарда разлетелась на куски. Бомбардиру-аге железо снесло полчерепа. Царевич резко обернулся в сторону взрыва, и это спасло ему жизнь – огромный кусок железа прошипел мимо его головы и врезался в землю. Второй, намного меньше, угодил ему в правое предплечье, вызвав нестерпимую боль и кровотечение. На мгновение Мехмеду показалось, что он теряет сознание. Переборов себя, он вновь зашагал в сторону отцовского шатра, но в следующее мгновение колени его подкосились и он упал, лишившись чувств. Так в одночасье из-за легкомыслия Мехмеда турки лишились своего самого опытного бомбардира.
Царевич очнулся в шатре султана, и первое, что он увидел, было лицо врача-экима, который с облегчением вздохнул, когда наследник открыл глаза. Экиму удалось с помощью прижигания остановить кровотечение, а для предотвращения нагноения раны он периодически обрабатывал её уксусом. Столь примитивные медицинские мероприятия смогли спасти жизнь Мехмеду, хотя не последнюю роль в этом сыграл его молодой организм.
В то время из-за отсталости медицинской науки человек, получивший ранение, в большинстве случаев был обречен на медленную мучительную смерть, и потому не удивительно, что воины предпочитали погибнуть на поле боя мгновенно, чем, получив увечье, умереть в страшных муках.
Мехмед с трудом поднял больную руку и почувствовал, что его пальцы почти не двигаются. Затем он обратил внимание на то, как бледны его ногти. Он с тревогой посмотрел на экима.