Опасность вегетарианства. Неумеренность, проявляющаяся в предпочтительном потреблении риса в чудовищных количествах, неизбежно приводит к употреблению опиума и прочих наркотических средств, подобно тому как неумеренно предпочтительное потребление картофеля неизбежно приводит к водке, что, в свою очередь, пробуждает также мысли и чувства, которые действуют как наркотики, хотя это и не сразу бросается в глаза. Именно это объясняет, почему те, кто поощряет сей наркотический образ мысли и чувствования, как, например, индийские учителя, превозносят как раз такую чисто растительную диету, пытаясь сделать ее законом для масс: они хотят тем самым вызвать и сделать насущно необходимой такую потребность, которую они сами смогут удовлетворить.
Немецкие надежды. Давайте не будем забывать о том, что нередко тот или иной народ получает какое-нибудь весьма обидное прозвище. Татар, например, обзывают «собаками»: так окрестили их китайцы. «Немцы» – исконно означало «язычники»: подобным образом величали готы после своего обращения всех прочих своих некрещеных сородичей, в соответствии со своим переводом Септуагинты, где язычники обозначаются словом, которое в греческом означает «народы»: посмотрите у Вульфилы. Все еще не исключалась возможность, что немцы впоследствии из своего прозвища сделают доброе имя, если бы им удалось сохранить себя и стать первым нехристианским народом в Европе, а к этому у них была весьма большая склонность, что делает им, по мнению Шопенгауэра, большую честь. Тогда достигло бы своего завершения дело Лютера, который учил их отказаться от римских корней и говорить: «Вот он я! Я не могу иначе!»
Вопрос и ответ. Что перенимают теперь варвары в первую очередь от европейцев? Водку и христианство, европейские наркотики. А от чего они быстрее всего погибают? От европейских наркотиков.
Где возникают реформации? Великая порча, распространившаяся некогда в Европе, менее всего затронула церковь в Германии; именно поэтому здесь родилась Реформация – как знак того, что зачатки порчи воспринимались как невыносимые. Сравнительно с другими не было никогда более христианского народа, чем немцы времен Лютера: их христианская культура была готова уже раскрыться в прекрасных, несравненных цветах – еще бы ночь, и все бы наполнилось великолепием цветения, но ночь пришла, и с нею буря, которая положила всему конец.
Неудача Реформации. О более высокой культуре греков, даже на достаточно ранней стадии развития, свидетельствует то, что многочисленные попытки построить новую греческую религию закончились неудачей; это говорит о том, что даже на заре греческой истории в Греции, вероятно, было много самых разных индивидуумов, которые, имея множество бед и горестей, едва ли могли удовлетвориться единственным рецептом, прописывающим только веру и надежду. Пифагор и Платон, возможно и Эмпедокл, и даже значительно раньше – орфические мечтатели пытались основать новые религии, а первые двое по складу души были настоящими талантами в этом деле – им бы только и основывать религии, и можно лишь удивляться, почему им это не удалось: их хватило только на то, чтобы основать секты. Всякий раз, когда попытки целых народов провести религиозные преобразования заканчиваются неудачей и в результате поднимают голову только отдельные секты, можно сделать вывод о том, что этот народ уже сам по себе весьма многообразен и постепенно начинает избавляться от грубых стадных инстинктов и нравственности нравов: весьма знаменательное состояние неуравновешенности, которое обыкновенно поносят изо всех сил, усматривая в нем признаки повреждения нравов и всеобщей продажности, тогда как оно свидетельствует скорее о том, что птенец уже готов вылупиться из яйца. То, что Лютеру удалось провести Реформацию на севере, является знаком того, что север отстал в своем развитии от юга Европы и имел весьма скромные потребности, не отличавшиеся особым разнообразием и пестротой; да и вообще, не было бы никакой христианизации Европы, если бы древняя культура юга не пошла на кровосмешение с германским варварством и не опустилась бы постепенно до уровня варварства, утратив былое культурное превосходство. Чем шире воздействие, которое может оказать отдельный человек или отдельная мысль, чем непреложнее они воспринимаются, тем однороднее должна быть масса, на которую нацелено это воздействие, тем ниже ее уровень; в то время как противоборствующие устремления свидетельствуют о противоборстве внутренних потребностей, которые требуют удовлетворения и хотят добиться своего. И наоборот, можно говорить о невиданном взлете культуры, когда натуры могучие и властолюбивые добиваются каких-то мелких, сектантских результатов: это относится и к отдельным видам искусства, и к области познания. Там, где есть власть, там есть и массы, там есть и потребность в рабстве. Там, где существует рабство, лишь немногие остаются индивидуумами, и против них направлены все стадные инстинкты и совесть.