"Я просто не хочу все испортить", - сказала она. "А что, если мы испортим все для него?"
Кит погладил ее костяшки большим пальцем, как он делал, когда она не могла заснуть. "Мы все равно испортим. Никто не идеален. Каждый несет в себе что-то, что его родители сделали бы по-другому, если бы знали. Или если бы они были лучшими людьми. Или если бы все было по-другому. Это нормально. Это нормально. Часть того, почему я такой, какой я есть, - это все плохие решения, которые сделали мои мама и папа, и если бы они поступили по-другому, они бы все равно совершили какие-то ошибки, и они стали бы частью меня. Они не были совершенны, и мы не совершенны".
"Но он совершенен", - сказал Рохи. "Бакари - да".
"Он такой, не так ли?"
Они помолчали немного. Вышел Джандол и предложил забрать остатки еды. Когда Кит покачал головой, старик пожал плечами и вернулся на кухню.
В конце концов Рохи перевела дыхание и, вздохнув, наклонилась вперед. Когда она заговорила, ее голос потерял свою жесткость. "Хорошо. Спасибо."
"Не говори "прости"".
"Я и не говорила".
"А ты собирался".
Она улыбнулась, и он увидел, что буря прошла. "Я собирался".
Он втянул полный рот лапши и прожевал. Лемонграсс имел настоящий вкус, а лапша была мягкой и соленой. Если она немного остыла, ему было все равно. Рохи вздохнула и расслабилась в своем кресле.
После ужина они медленно пошли домой. Она взяла его за руку, и он прислонился к ней. Какое-то время все было так, словно они снова ухаживали друг за другом, только глубже. Богаче. Полнее. Это была та жизнь, от которой отказались оба их родителя, и Кит совершенно не понимал ни одного из них.
В комнатах Жизель сидела на диване и просматривала развлекательную ленту новостей на своем карманном компьютере. Когда они вошли, она поднесла палец к губам и указала в сторону детской.
"Он уснул десять минут назад", - сказала она. "Хорошо поел. Выплюнул весь свой вес. Похихикал, поиграл, поплакал пятнадцать секунд и вышел".
"Спасибо, мама", - сказал Кит, а Жизель встала и обняла его.
"Это не для тебя", - сказала она тихо, чтобы слышал только он. "Я впитываю все, что могу, пока он у меня есть. Запасаюсь на зиму".
После ее ухода Рохи пошел в свой кабинет, ступая тихо, чтобы не разбудить ребенка, сел за свой стол и открыл очередь сообщений.
Он запустил камеру.
"Привет, пап. Я тоже тебя люблю. Спасибо, что подошел достаточно близко, чтобы передать сообщение. Я знаю, как это может быть тяжело. И я люблю тебя за это. Рождение ребенка - это самое страшное, что я когда-либо делал, и мне это нравится. Я люблю иметь ребенка. Я люблю быть отцом.
"Я знаю, что у вас с мамой все сложилось не так, как вы бы хотели. Но что бы ни случилось, я всегда знал, что ты заботишься обо мне. Я научился этому у тебя. Если это единственное, что мне удастся передать, это будет того стоить. Это великое наследие. Серьезно, самое лучшее".
Он пытался придумать что-то еще, но усталость просачивалась в уголки его мозга, и он не знал, что еще можно сказать. Он просмотрел письмо, отправил его, почистил свою систему, как он всегда делал, когда получал что-то из сети подполья, затем принял душ и приготовился ко сну.
Рохи там не было. Он нашел ее стоящей над кроваткой и смотрящей вниз на новую маленькую жизнь, которую они создали вместе. Мягкий, круглый живот Бакари поднимался и опускался, когда он спал. Кит стоял рядом с ней и с ним.
"Он сильный малыш, не так ли?" сказал Рохи.
"Да. И родители его любят".
"Хорошо, тогда. Пойдем."
Глава 10: Файез
Планетарная геология - это не та специальность, на которую обычно поступают в поисках карьеры вершителя судеб. Между анализом осадочных пород на первом курсе и борьбой людей за ваше влияние в вопросах жизни и смерти было не так уж много общего. Если добавить к этому политическое влияние на империю, простирающуюся на всю галактику, то пересечение было весьма незначительным.
Но Файез, сам того не желая, наткнулся на это.
Он плавал в личной каюте Ли с колбой виски цвета кости в одной руке. Это была густая, торфяная дистилляция, которая была слишком резкой для него, когда они находились под тягой. Несколько недель на плаву сделали что-то, что притупило его вкусовые рецепторы, и поэтому в такие моменты, как сейчас, оно было как нельзя кстати. Ли, второй помощник Элви, готовил сообщение из дома. Или, по крайней мере, из Лаконии. Который, несмотря на то, что Файез прожил там много лет, до сих пор не считал своим домом.