Смотрю в глаза женщине и первое, что я хочу сделать, – свернуть ей шею. Из-за её позволения Шрам сделал со мной то, что я не в силах забыть по сей день. А ведь она обещала, что пройдет время и всё станет как прежде. Не стало. Она практически клялась, что я всё позабуду. Не забыла.
– Чего ты хочешь? – спрашиваю я и подступаю ближе к кровати.
Несмотря на мою неприязнь, мне печально видеть ее в таком состоянии. Не думала, что такие прожжённые жизнью люди способны упасть так низко. И я уверена, будь у неё другой выбор, она воспользовалась бы им и не тащила сюда меня. Она берегла это "слово", как зеницу ока.
Взгляд цепляется за подсвечник, который валяется у подножия кровати. Он немного неровный, ножка искривлена, погнута. Возможно, именно этим подсвечником я пыталась убить Шрама. Мне не удалось. Я не смогла постоять за себя тогда, но могу сейчас.
Куртизанка щурит глаза и говорит:
– "Слово". Ты дала мне…
Перебиваю её:
– Ты выудила его из меня обманом. Добровольно я тебе ничего не давала.
Разговаривая с куртизанкой, ловлю себя на мысли, что совершенно не нервничаю или опасаюсь какого-то нападения. Всё из-за Эмета, который стоит прямо у меня за спиной. Я чувствую его эмоции, и сейчас они похожи на водную гладь. Спокойные и размеренные, но стоит забросить туда камушек, как рябь моментально побежит по воде.
– Я не могла упустить шанса, – честно признаётся куртизанка. – Держать в кармане слово охотника, это стоит куда дороже тех монет, что я за тебя заплатила.
Если быть честной самой с собой, то, возможно, именно эта женщина спасла меня от множества ужасов мира Мэроу. Ведь неизвестно, что стало бы со мной, продай меня мужик кому-то другому.
– Что ты хочешь? – более спокойно спрашиваю я.
Куртизанка сглатывает, и её лицо становится ещё более жутким.
– Мне нужна голова нынешнего владельца борделя.
– Тебя что – скинули с престола?
– Как видишь.
– Кто сейчас владеет этим местом?
– Беринардин, купец, раньше промышлял торговлей на севере Мэроу.
Торгаш? В голове не укладывается.
– Не верю, что какой-то купец смог сместить тебя.
Губы куртизанки изгибаются в печальной улыбке. Она бросает взгляд мне за спину, смотрит на Эмета, потом возвращает внимание ко мне.
– Любовь коварна. Единственный раз в жизни я отдалась этому чувству и поплатилась свободой, – её тон меняется, становится стальным и опасным. – Мне нужна его голова, в прямом смысле слова. Отрежь ублюдку голову и сними с меня цепи.
– Это уже две просьбы. Придется выбрать что-нибудь одно. Могу снять цепи, а голову ты добудешь сама.
– Пока его сердце бьется, я не могу выйти из этого подвала.
Она постарела. Глубокие паутинки вокруг глаз, немного опустились брови. Время беспощадно к людям.
– Голову. Я выбираю его голову. Сделай это быстро и принеси мне её сюда.
Она говорит так, словно одновременно и желает ему смерти, и нет.
–У тебя есть вещь, что принадлежит ему? – спрашиваю я.
Куртизанка бросает горький смешок.
– Я. Я – это единственная вещь, которая принадлежит ублюдку.
Подхожу к бывшей владелице борделя и морщусь от боли в шее и щеке. Метка. Скоро я исполню данное этой женщине слово и навсегда уеду из этих земель. Прикасаюсь к куртизанке. Её кожа холодная и липкая. Прикрываю глаза и ищу её хозяина. Он здесь. В этом самом здании. В её комнате – той, что она занимала ранее. Открываю глаза и отступаю на шаг.
Краем глаза замечаю, как Эмет снимает с себя плащ и опускает его на плечи убогой. В этом весь охотник, готов помогать даже тем, кто не достоин жуткого пламени Матери.
Разворачиваюсь, но голос куртизанки останавливает меня.