— Да, но они — пешки, Синн, — она повернулась ко мне. — Подчинись, и я спасу их.
Я не мог дышать. Как отказаться? Я мог найти способ спасти их.
Она поджала губы и подняла голову.
— Силой, данной мне Руками Таро, нашей защитой, я очищаю наш город.
Огонь поднялся выше над хворостом.
Я не мог смотреть, не мог быть в стороне. Я не знал, как использовать Метку, но мне и не нужно было.
Они были детьми. Детьми! И их сжигают из-за чего? Какова причина?
Метка окружила меня огненными плетями, я не управлял. Мужчины, державшие меня, отбежали. В глазах Никс вспыхнул интерес, она отступила на шаг и потянулась к сумочке на поясе.
Толпа молчала. Было слышно только треск костра. В мои глаза полетела пыль. Мир накренился. Я рухнул на каменный пол.
Никс опустилась на колени рядом со мной, убрала волосы с глаз, с интересом глядя на меня.
— Они не чувствовали боли, Синн. Смерть была быстрой, а ты должен знать свое место. Будешь со мной бороться, будут погибать те, кто тебе дорог, — она поднялась и исчезла из виду.
Грубые руки схватили меня, завязали мне глаза, потащили по каменным ступенькам. Я спотыкался. Ноги болели, все тело пылало. Мужчины вели меня, вцепившись в руки. Мы прошли большую шумную комнату, снова ступеньки. Мы словно шли в глубины земли. Еще двери, лязг металла.
Потом меня бросили в комнату. Под ногами хрустела солома, я ощущал твердые предметы. Меня уже не держали, и я сорвал с головы повязку, а дверь закрылась, звякнул замок.
Я ничего не видел. Я протер глаза, но ничего не изменилось. Я вытянул руку и нащупал дверь, провел пальцами по стене, обозначая границы. Я был в тюрьме. Я съехал на землю, уткнулся локтями в колени и подпер ладонями подбородок. Что теперь?
Какой план у Никс? Зачем ей я?
Я, похоже, уснул, потому что проснулся уже с чистой головой, а глаза привыкли. Я видел силуэты в темноте. Слабый свет проникал из-за двери, у низа которой я увидел окошко.
Около часа я изучал камеру. Здесь было одеяло. Воняло ужасно. Я подобрал несколько веточек хвороста и соорудил подобие метлы, которым смел мусор. На вкус воздух был металлическим. Словно давняя смерть. Затхлым. Металлическим. Из дыры в потолке капала вода, стекаясь в углу.
Я нашел длинный кусок металла в углу, но он был тупым. Я встал с железкой в руке и выполнил согревающие упражнения, которым меня учил отец. Движения были медленными и неуклюжими. Боль в Метке не отступала, мышцы пылали, как и голова, но я не мог остановиться. Я представил, как меня окружают стражи Никс, и боролся с воображаемыми врагами.
Рука плохо гнулась, я ничего не видел во тьме. И я пытался разработать руку.
Так я и оставался здесь. Пил воду, капающую с потолка, ел гадость, что поставляли через окошко. Я сражался с фальшивым мечом, заставляя себя не терять остроты ума. Тело становилось все слабее. Боль отступила, но еды не хватало, чтобы поддерживать активность. Только чтобы оставлять в живых. Но слабым.
Прошли дни, а то и недели, и дверь открылась. Мужчина в черном прошел внутрь. Он принес цепи и кандалы. Я боролся с ним, но был слабым, попытки были бесполезными. Руки сковали, меня подвесили к потолку. Свет из-за двери резал глаза до слез.
Он бил меня часами? Днями? Неделями? Бил, кормил, уходил, а потом опять бил. Хлыст, веревки, ножи, биты, кулаки…
Мои глаза не открывались, тело охватывала боль. Он отцепил меня от потолка, снял кандалы и ушел.
Я ждал.
И ждал.
Никто не пришел.
Я не мог встать. Из последних сил я прислонился к стене и ловил капли воды. А еда из окошка так и не появилась.
Он не задавал вопросов, не требовал ответов. Что ему нужно? Я днями сидел и смотрел в черную пустоту.
Ждал.
Помнил.
Чувство свободы, ветра в парусах, быстрые потоки, звезды над головой. Смех отца, хихиканье Оки, недовольные крики Зары.
Когда дверь снова открылась, свет ослепил меня. Я дрожащей рукой заслонил глаза, плечо болело, тело едва шевелилось. Глаза привыкли, и я увидел мужчину, в которого выстрелил на корабле королевы.
Он опустился на колени передо мной и опустил тарелку еды.
Пахло грязью. Но это была еда. Рука дрогнула.
Он склонил голову, черная борода была короткой, а усы завивались на концах.
— Так ты — новый питомец.
Я хотел, чтобы он ушел, а я смог поесть. Если я поем, я наберусь сил, чтобы выбраться отсюда. И когда дверь откроется снова, я убегу.
Он взял меня за подбородок и подставил лицо свету, с отвращением глядя на мою грудь.
— Ей будет весело ломать тебя.