Армейский вербовщик сказал Джошу, что его оценки достаточно хороши, чтобы попробовать себя на любой работе. Он не думал так далеко вперед.
- Я хочу участвовать в войне в Ираке, - сказал он.
- Хорошо, тогда пехота, - сказал ему вербовщик.
Девять лет спустя он все еще не был в Ираке. Он едва знал о войне в Афганистане до того, как пошел в армию. Но он полюбил страну так, что это было связано с надеждой и потерями, пережитыми за годы службы. Командировка была тревожной с самого начала. Из-за строгих правил, ограничивающих их деятельность за пределами базы, ни Джош, ни кто-либо из команды не были в городе Кундуз. Их миссию по обучению и консультированию афганских коммандос было трудно выполнить, поскольку элитные солдаты были разбросаны по северо-востоку Афганистана на контрольно-пропускных пунктах, из-за того что правительственные чиновники не доверяли регулярной армии и полиции.
Первоначально команда Джоша рассчитывала выполнять миссии из северного штаба армии США в Мазари-Шарифе, но в итоге они восстановили постоянное присутствие США в Кэмп-Памир на окраине города Кундуз. Он располагался в штаб-квартире 209-го корпуса афганской армии. Как и в Гильменде, безопасность на северо-востоке снижалась, и американское военное командование хотело, чтобы они следили за происходящим.
Джош уговорил сержанта команды укрепить лагерь на случай нападения. Как и на других заброшенных американских базах, в Кэмп-Памир царил беспорядок. Предполагалось, что он будет закрыт годом ранее и его разобрали. Там даже не было бронетехники. В конце концов Джошу разрешили вернуться в Мазари-Шариф на борту транспортного самолета C-130, чтобы посмотреть, что из снаряжения и запасов имеются в наличии. Он взял пару парней и загрузил в самолет четыре "хамви" и столько боеприпасов, сколько пилоты позволили им перевезти обратно в Кундуз.
Это было две недели назад. Начинало казаться, что эти припасы могут пригодиться. Группа готовилась к худшему с тех пор, как ранним утром получила первые сообщения о контакте между движением Талибан и правительственными силами. С тех пор афганские коммандос сообщили, что полиция покинула основные пункты въезда в город и массово бежала к аэродрому на базе 209-го корпуса, надеясь удрать. Грохот минометов и трескотня выстрелов, казалось, становились все ближе. Это звучало так, словно северная часть города пала, и, похоже, вскоре за ней последует остальная. Афганские коммандос были единственной силой, оставшейся на главном шоссе между базой и городом.
Когда Джош проводил инвентаризацию медикаментов, к нему подошел один из местных переводчиков команды, Эхсанулла. Выглядя потрясенным, он объяснил, что талибы прочесывают город, обыскивают дома государственных служащих и их семей и отделяют мужчин от женщин. Жена переводчика была на восьмом месяце беременности и находилась дома с его отцом, который занимался обслуживанием лагеря. Как только талибы выяснят что семья была связана с американскими военными, он был уверен, что их обоих убьют.
- Срань господня, - сказал Джош. - Сколько у нас времени?
Эхсанулла был близок к слезам.
- Прямо сейчас они ходят от дома к дому, - сказал он.
Джош не ожидал ничего подобного, и ему пришлось быстро соображать.
- Скажи своему отцу, чтобы садился в машину, - сказал он. - Если он сможет подъехать к краю аэродрома в Кундузе, я найду способ тайно доставить их в лагерь.
Эхсанулла с благодарным видом ушел звонить. У Джоша не было плана, но афганская армия контролировала внешний периметр лагеря. До входа было около трех километров езды. Джош мог бы приехать, чтобы встретиться с семьей. Переводчик появился снова пару часов спустя.
- Они направляются сюда прямо сейчас, - сказал он Джошу.
Джош взял грузовик и поехал с Эхсануллой к воротам. Когда они приблизились к внешней стене, он понял, что совершил ошибку. Штаб 209-го корпуса был переполнен неизвестными мужчинами без формы, многие из них были вооружены большими пушками. Он не знал, были ли это солдаты, полицейские или талибы. Некоторые из них насмехались и направляли на него свое оружие.