– Конечно, – сказала она, – если вам не хочется идти на занятия, вы можете остаться и продолжить свою утреннюю гимнастику.
Джон со всех ног помчался к лестнице.
Внутри царила прохлада. Перед каждым ребёнком стоял поднос с крекерами и пакетом молока, Джон тут же захрустел твёрдым, точно камень, печеньем.
Он чувствовал себя настолько усталым, что ему хотелось уронить голову на парту и уснуть, но тут Дежа начала рассказывать о сражении, в котором три сотни солдат бились против нескольких тысяч персов.
Посреди класса возник голографический пейзаж. Дети стояли среди миниатюрных скал, холмов и позволяли иллюзорному морю плескаться под своими ногами. Отряды людей, размерами не больше игрушечных солдатиков, маршиpoвaли, направляясь к узкой полоске земли между крутыми скалами и морем. Как пояснила Дежа, это место называлось Фермопилы. Тысячи воинов шли навстречу трём сотням, охранявшим проход. Люди сражались: ломались щиты и копья, сверкали мечи, лилась кровь.
Джон не мог отвести взгляда от разворачивающегося представления.
Дежа рассказала им, что эти три сотни были спартанцами и что лучших воинов ещё не рождалось. Их учили сражаться с самого раннего детства. Они были непобедимы.
Восторженно Джон наблюдал за тем, как голографические спартанцы убивают персидских копейщиков. Он доел свои крекеры, но был по прежнему голоден и поэтому стащил несколько штук у девочки, сидевшей рядом с ним, когда та отвернулась, и сжевал их, продолжая следить за бушующим сражением. В животе у него всё равно урчало и бурлило.
Когда же обед? Или они уже пообедали?
Персы не выдержали и бросились бежать, а спартанцы остались стоять на поле. Дети развеселились. Они хотели посмотреть снова.
– На сегодня всё, – сказала Дежа. – Мы продолжим завтра, и я покажу вам волков. Но сейчас вам пора отправляться на игровую площадку.
– Игровую площадку? – переспросил Джон.
Это было восхитительно. Наконец-то он мог просто забраться на качели, расслабиться и немного подумать. Мальчик, как и все остальные кадеты, выбежал из класса.
Снаружи их уже ждали Мендес и инструкторы.
– Время отправляться на площадку, – сказал Мендес, знаком подзывая к себе детей. – Это небольшая пробежка. За мной.
«Небольшая пробежка» обернулась кроссом две мили. А «игровая площадка» не была похожа ни на что, ранее виденное Джоном. Она представляла собой лес двадцатиметровых деревянных столбов, между которыми были натянуты верёвочные сети и мосты; они раскачивались, пересекались друг с другом. Всё это казалось каким-то воздушным лабиринтом. Здесь были скользкие брёвна и канаты для лазанья. Были качели и шатающиеся платформы. Были переброшенные через блоки тросы, к концам которых кто-то привязал корзины, выглядящие достаточно прочными, чтобы в них можно было поднять взрослого человека.
– Кадетам, – приказал Мендес, – построиться в три колонны.
Инструкторы приготовились пустить в ход свои дубинки, но Джон и остальные дети уже построились без возражений и суматохи.
– Каждый из пятнадцати рядов станет отдельной командой. Первый кадет в ряду получит обозначение «боец-один», – произнёс Мендес. – Второй – «боец-два», и так далее. Если вы чего-то не поняли, говорите сейчас.
Никто не ответил ему.
Джон поглядел направо. Ему устало улыбнулся мальчишка с волосами песчаного цвета, зелёными глазами и очень смуглой кожей. На его костюме было выведено: «Сэмюэль-034». В том же ряду позади него стояла тощая девчонка. Она оказалась более рослой, чем Джон, а её волосы были окрашены в синеватый цвет. «Келли-087». Казалось, она не слишком рада видеть Джона.
– Сегодня мы с вами поиграем, – продолжал объяснения Мендес, – в «Позвони в колокол».
Он указал на самый высокий столб на площадке. Тот поднимался на десять метров над остальными, а рядом стоял ещё один – скользкий, на самой верхушке которого был подвешен бронзовый колокольчик.
– Существует множество способов добраться до колокольчика, – сказал старший инструктор. – Я предоставлю каждой команде самой решать, каким будет её путь. Как только каждый член вашей команды прозвонит в колокол, вы как можно быстрее спускаетесь и бежите к этой финишной черте.
Мендес провёл дубинкой полоску а песке. Джон поднял руку.
– Какие-то вопросы, кадет? – Старший инструктор на секунду прожёг его немигающими чёрными глазами.
– Что мы получим за победу?
Приподняв одну бровь, Мендес оценивающе посмотрел на Джона.
– Вы получите ужин, номер сто семнадцать. На вечер вам приготовили жаркое из индюшки, картофельное пюре с подливкой, отварную кукурузу в початках, ореховые пирожные и мороженое.
Дети начали удовлетворённо перешёптываться.
– Но, – добавил Мендес, – раз уж у нас будут победители, должны быть и проигравшие. Команда, пришедшая к финишу последней, останется без еды.
Кадеты затихли и теперь настороженно переглядывались.
– Приготовьтесь, – сказал Мендес.
– Я – Сэм, – прошептал мальчик, стоявший справа, обращаясь к Джону и девочке из их команды.
– А я – Келли, – ответила худышка.
Джон только посмотрел на них, не говоря ни слова. Девчонка будет задерживать их. Это плохо. Он был голоден и вовсе не желал проигрывать.
– Вперёд! – прокричал Мендес.
Джон промчался сквозь группу детей и поднялся по сети к подвесной платформе. Он пробежал по ней, как по мосту, и спрыгнул на следующую... И вовремя. В этот самый миг платформа качнулась, и пятеро других полетели в воду под ней.
На мгновение он задержался перед верёвкой, привязанной к огромной корзине. Трос был переброшен через блок и свисал вниз. Джон усомнился, что ему хватит силы поднять самого себя наверх. Поэтому он подбежал к завязанному узлами канату и пополз по нему. Верёвка неистово раскачивалась вокруг центрального столба. Посмотрев вниз, мальчик чуть не разжал руки. С земли высота казалась вдвое меньшей. Внизу он увидел остальных детей. Одни карабкались наверх, другие бултыхались в воде, пытаясь подняться и вновь начать восхождение. Никому пока не удавалось настолько близко подобраться к колокольчику, как Джону.
Подавив страх, он продолжил подниматься. Мальчик думал только о мороженом, шоколадных пирожных с орехами и пути к победе.
Добравшись до вершины, он схватился за колокольчик и трижды прозвонил в него. Затем он обхватил стальной столб и скатился по нему, упав на груду подушек.
Он поднялся и побежал к старшему инструктору, улыбаясь по пути. Пересекая финишную черту, Джон издал победный крик.
– Я первый, – сказал он, задыхаясь.
Мендес кивнул и сделал отметку в своём планшете.
Джон смотрел, как остальные дети забираются наверх, звонят в колокольчик и бегут к финишной черте. У Келли и Сэма возникли проблемы. Когда все остальные уже справились с заданием и возвращались к старшему инструктору, товарищи Джона по команде ещё только подбирались к колокольчику.
Наконец они тоже прозвонили, один за другим скатились вниз, но финишную черту пересекли последними, прожигая Джона глазами.
Он пожал плечами.
– Отлично справились, кадеты, – произнёс Мендес, улыбаясь им. – Пора возвращаться в казарму и немного перекусить.
Вокруг радостно закричали перемазавшиеся в грязи, устало опирающиеся друг о друга дети.
– Это касается всех, кроме третьей команды, – произнёс Мендес, глядя на Сэма, Келли, а после и на Джона.
– Но я же выиграл, – возмутился Джон. – Я пришёл первым.
– Да, ты был первым, – объяснил Мендес, – но твоя команда оказалась последней. – Затем старший инструктор повернулся к остальным кадетам. – Запомните одно правило: нельзя победить, если не побеждает вся команда. Победа одного ценой всей группы означает поражение.
До самой казармы Джон шёл молча. Это было нечестно. Ведь он выиграл. Как можно одновременно победить – и в то же время проиграть?
Он смотрел, как другие дети набивают рты индейкой и белое мясо истекает соком. Они поглощали целые горы ванильного мороженого и усыпали пол столовой шоколадными крошками, падавшими с уголков губ.