Элла криво улыбается.
— Я попробую.
Не уверен, что мои слова хоть чем-нибудь действительно помогли Элле, но одна деталь из нашего разговора не дает мне покоя: каким бы образом Элла ни нанесла удар Сетракусу Ра, это было результатом появления у неё нового Наследия. Каким-то образом она «зарядила» тот брошенный осколок, и он ранил Ра или, по крайней мере, отвлек настолько, чтобы к нам вернулись наши Наследия. И сейчас просто нужно убедить Эллу повторить то, что она сделала тогда, и заодно выяснить все возможности этого Наследия. Раз сработало однажды, быть может, сработает вновь. Если я планирую окончательно уничтожить Сетракуса Ра, мне понадобится всё оружие, которое только имеется в нашем распоряжении.
Решаю спуститься в Лекторий и поискать в своем Ларце или арсенале Девятого что-нибудь, что поможет выявить Наследие Эллы. Генри как-то использовал нагревающийся камень, дабы помочь мне в самом начале обрести контроль над Люменом. Интересно, может, что-то похожее пригодится и Элле.
Я целиком поглощен своими мыслями, когда до меня доносятся приглушенные звуки выстрелов.
Невольно вздрагиваю, пригибаясь; в руках вспыхивает Люмен. Ничего не могу поделать — это инстинкт. Вообще-то, я в состоянии отличить звук моговского бластера от оружия из коллекции Девятого, с которым некоторые из наших тренируются, к тому же мне известно, что здесь безопасно (по крайней мере, пока), да и если бы моги прознали, где мы находимся, то не ограничились бы стрельбой из одной-единственной пушки. Но, даже зная всё это, моё сердце всё равно колотится, а тело готово к схватке. Похоже, Элла не единственная, кто дергается от каждого шороха после боя в Нью-Мексико.
Вламываюсь в тяжёлые двойные двери Лектория с тускло светящимися ладонями (я всё ещё немного на взводе), ожидая увидеть Девятого, убивающего время расстреливанием бумажных мишеней и крутящего пистолет на пальце на манер лихого ковбоя.
Но там — Сара. Из маленького пистолета вылетает последняя пуля и пронзает плечо бумажного могадорца, висящего в дальнем конце зала.
— Неплохо, — говорит Шестая, стоя позади Сары и наблюдая из-за её плеча за стрельбой. Она снимает шумоподавляющие наушники и подтягивает мишень телекинезом. Большинство выстрелов Сары разорвали бумагу по краям или попали в руки и ноги мога. Тем не менее, один выстрел пришёлся как раз промеж глаз. Сара засовывает палец в получившуюся дырку.
— Я могу и лучше, — говорит она.
— Посложнее чирлидинга будет, да? — добродушно спрашивает Шестая.
Сара меняет использованную обойму на новую.
— Просто ты никогда не пробовала сделать двойной обратный винт.
— Я даже не знаю, что это такое.
Неизвестно отчего, эта сцена заставляет меня напрячься. Надо признать: размахивающая пистолетом Сара — та ещё горячая, в опасном смысле, штучка. Я и не предполагал, что она может быть такой. Но, помимо этого, я чувствую себя виноватым, ведь это из-за меня она застряла здесь и вынуждена практиковаться в стрельбе вместо того, чтобы вернуться в Парадайз и жить нормальной жизнью. К тому же я так и не рассказал ей о том поцелуе с Шестой и даже не обсудил это с Шестой, и вот теперь они вместе, общаются, словно близкие подружки. Я знаю, что должен признаться во всем Саре. Когда-нибудь. Возможно, когда у неё не будет в руках заряженного оружия.
Прочищаю горло и изображаю непринужденность.
— Привет! Чем это вы тут занимаетесь?
Девушки оборачиваются ко мне. Сара широко улыбается и машет свободной рукой.
— Привет, малыш, — говорит она. — Шестая тут учит меня стрелять.
— О, здорово. Я и не думал, что тебе это будет интересно.
Шестая бросает на меня странный взгляд, словно говоря: «Да кто бы не захотел поучиться стрелять?». Между нами повисает неловкая пауза, во время которой я понимаю, что практически злюсь на Шестую за то, что она взялась учить Сару без моего разрешения. Не то чтобы Сара в нём нуждалась. Вся эта ситуация вызывает у меня столь противоречивые чувства, что, должно быть, они отражаются на моём лице, поскольку Шестая забирает пистолет у Сары, ставит его на предохранитель и убирает в кобуру.
— Думаю, на сегодня хватит, — говорит она. — Давай продолжим завтра.
— О… — разочарованно отвечает Сара. — Ну, ладно.
Шестая хлопает ее по руке:
— Ты быстро учишься. — Затем натянуто мне улыбается, так что я теперь и вовсе не уверен, что думать. — Увидимся позже, ребята, — говорит она и проносится мимо меня за двери.
Минуту мы с Сарой стоим в тишине, слушая гудение ламп Лектория.
— Так… — неловко начинаю я.
— Ты какой-то странный, — говорит она, разглядывая меня, склонив голову набок.
Снимаю бумажного могадорца и, подыскивая подходящий ответ, рассматриваю плоды усилий Сары.
— Знаю. Прости. Просто никогда не думал, что про тебя можно сказать «вооружена и опасна».
Сара хмурится.
— Если я собираюсь быть с тобой, то не хочу быть беспомощной девицей, которую нужно вечно спасать.
— Ты не такая.
— Да ладно, — фыркает она. — Кто знает, сколько бы мне пришлось торчать в Нью-Мексико, если бы ты не появился? И потом, Джон, вспомни, ведь ты практически вернул меня с того света.
Обнимаю её, не желая воскрешать образ умирающей у моих ног Сары.
— Я никогда не позволю, чтобы с тобой что-нибудь случилось.
Она сбрасывает мои руки.
— Ты не можешь обещать этого наверняка. Ты не всесилен, Джон.
— Да уж, — отвечаю я. — Начинаю это понимать.
Сара заглядывает мне в глаза.
— Знаешь, сегодня я чуть было не позвонила родителям. Меня нет дома уже несколько недель. Я просто хотела дать им знать, что я жива и здорова.
— Не самая лучшая идея. Правительство и могадорцы могут прослушивать твой домашний телефон. Нас могут выследить.
Слова звучат так бездушно, что я почти сразу же о них жалею — как же быстро я превращаюсь в параноидально-практичного лидера. Но Сара, кажется, не обиделась. Напротив, похоже, именно это она и ожидала услышать.
— Знаю, — кивает она. — Я и сама так подумала, поэтому и не стала звонить. Не хочу возвращаться домой. Хочу остаться здесь, с вами, и сражаться. Но у меня нет никаких лориенских супер-пупер-способностей. Я просто мёртвый груз. Вот почему я решила научиться хотя бы стрелять.
Хватаю Сару за руку.
— Ты не мёртвый груз. Ты нужна мне здесь. Без тебя я бы уже давно раскис.
— Хорошо, я тебя поняла, — говорит она. — Спасай этот сумасшедший мир, а я тебе помогу. Как там говорится? За каждым великим мужчиной в истории стоит великая женщина? Вот и я буду такой для тебя. Только при этом я хочу быть еще и очень меткой великой женщиной.
Я невольно смеюсь, напряжение между нами спадает. Ловлю руку Сары и целую её. Она обвивает меня руками за талию, и мы обнимаемся. Я и не знал, в каком напряжении нахожусь; но, когда Сара рядом, мне море по колено. Придумать план сражения, чтобы разгромить могадорцев? Без проблем. А что касается того единственного поцелуя с Шестой, кажется, больше он просто не имеет значения.
С дуновением воздуха в зал телепортируется взволнованный Восьмой. Его глаза широко распахнуты, но, заметив нас, он сразу смущается.
— Ой, — произносит он. — Пардон, не знал, что у вас тут чмоки-чмоки.
Сара хихикает, а я с показным недовольством взираю на Восьмого:
— Надеюсь, ты с хорошими новостями.
— Дуйте в мастерскую и всё увидите сами. А я пока позову остальных.
С этим загадочным сообщением Восьмой исчезает. Мы с Сарой обмениваемся взглядами, а затем спешим из Лектория в бывшую мастерскую Сандора.
Девятый уже там. Скрестив руки на груди, он глядит на телевизионные экраны, расположенные в ряд на стене. Все они показывают одно и то же: выпуск новостей какого-то местного телеканала Южной Каролины. Когда мы заходим, Девятый ставит трансляцию на паузу, и седовласый телеведущий замирает на экранах.
— Я на днях запустил несколько старых программ Сандора, — объясняет Девятый. — Они сканируют новостные ленты на всякую подозрительную хрень, которая может быть связана с Лориен.
— Ага, у Генри были такие же.
— Угу, скучная чепанская рутина, верно? Зато удалось кое-что нарыть.
Девятый снова включает трансляцию, и ведущий вечерних новостей продолжает чтение телесуфлера.
«Власти затрудняются объяснить причины вчерашнего акта вандализма, совершенного ранним утром на полях местного фермера. По предварительной версии, это могла быть проделка школьников, однако существует версия, что…»
Но все теории ведущего отходят на второй план, как только на экран выводится изображение воздушной съемки: на кукурузном поле выжжен закрученный, похожий на лабиринт знак. Может, для диктора это и выглядит как проделки местной шпаны, но для нас все очевидно. Выжженный среди злаков знак с острыми зазубринами — лориенский символ пятого Гвардейца.