— Что-то мне сейчас неохота, — заявляет Пятый, демонстративно вытягиваясь на диване. — Да и вообще, эта игра развивает мою зрительно-моторную координацию. А лучше тренировки мне здесь, пожалуй, и не найти.
Кажется, идея позвать Пятого с нами была не так уж и хороша. Из всех моих знакомых Девятый, наверное, самый нетактичный, но, познакомившись с ним поближе, я научилась не воспринимать его всерьез, а вот Пятый, очевидно, еще не успел выработать к нему такой же терпимости.
— На самом деле, это здорово, — говорю я, пытаясь разрядить обстановку. Может, Пятый станет посговорчивей, если не будет чувствовать, что его заставляют. — Тренировка учит нас работать одной командой. И, вдобавок, мы сможем узнать друг друга получше.
На секунду взгляд Пятого смягчается. О, кажется, мне все ясно — если ты к нему добр, он убирает колючки. Никто не любит, когда ему указывают, что делать, а у Пятого так вообще особый случай, ведь он так долго был один. Я вижу, что Пятый готов уступить и пойти с нами.
Увы, Девятый не так проницателен и не замечает тех сигналов, которые вижу я, а может, ему просто надоело ждать. Он как бы невзначай проходит за диван и переворачивает его одной рукой, бесцеремонно скидывая Пятого на пол.
Восьмой качает головой, хотя уголки его губ приподняты в легкой усмешке — да, Пятый произвел на него не лучшее первое впечатление, постоянно вклиниваясь в его рассказ о жизни в Индии, но это же не повод так обращаться с новеньким.
— Девятый, так нельзя, — говорю я, использую огорченный, но не слишком злой тон, которым обычно пользовались монахини в монастыре Санта-Терезы. — Ты ведешь себя по-хамски.
Девятый, как всегда, меня игнорирует. А Пятый уже вскочил на ноги и теперь сверлит Девятого взглядом.
— Ну, и нахрена ты это сделал?
— Мой диван, — отвечает Девятый. — Что хочу, то и ворочу.
Пятый с отвращением фыркает.
— Детский сад. Ей-богу, клоун, да и только.
— Может, и так, — отвечает Девятый, равнодушно пожимая плечами. — Пойдем с нами в зал, докажешь, какой я клоун…
Выходит, Девятый разыграл это мини-представление, чтобы разозлить на себя Пятого и заставить его пойти с нами в Лекторий подраться. Это так по-мальчишески. А ведь мы могли просто вежливо попросить. Пятый продолжает мерить Девятого злым взглядом, но затем ухмыляется, и в его глазах пробегает озорная искорка, отчего у меня закрадывается подозрение, что он раскусил уловку Девятого.
— Вот что, — говорит Пятый. — Я дам тебе «свободный» удар — прямо здесь и сейчас. Если сможешь мне навалять, я пойду с вами тренироваться. А не сможешь — отвяжешься от меня со своими сверхнавязчивыми комплексами мачо до конца дня.
На лице Девятого появляется усмешка, больше напоминающая волчий оскал.
— Хочешь, чтоб я тебе врезал, коротышка?
— Попробуй, — отвечает Пятый, засунув руки в карманы и выпятив подбородок. — Попытка не пытка.
— Эй, вы, хватит дурачиться, — говорю я, пытаясь разрядить ситуацию, которая внезапно превратилась в полный абсурд. Что Пятый, что Девятый, оба хороши: устраивают разборки, когда нам нужно учиться работать сообща. Смотрю на Восьмого, ища поддержки. У того на губах играет слабая улыбка, словно происходящее его забавляет. Когда он натыкается на мой неодобрительный взгляд, его улыбка становится робкой, и он кладет руку на плечо Девятому.
— Забей, пошли тренироваться, — говорит Восьмой наигранно беспечным тоном. — А Пятый придет, когда захочет.
Девятый дергает плечом, скидывая руку Восьмого, вызывающе поднимает кулак и, глядя на Пятого, вопросительно поднимает брови.
— Уверен, что хочешь проверить меня, Фродо?
— Надеюсь, дерешься ты лучше, чем оскорбляешь, — огрызается Пятый. Должна признать, меня восхищает его сила духа. Разумеется, всего этого можно было бы избежать, если б он с самого начала проглотил свою гордость. Их поведение вызывает у меня жалость. Двоим из горстки оставшихся на всю Вселенную лориенцам определенно нужно дать тайм-аут.
Мы с Восьмым решаем не вмешиваться и отходим назад.
Девятый не торопится, тянет время. Похрустывает пальцами, разминает шею, расправляет плечи, проверяя, по-прежнему ли они квадратные. Кажется, я нервничаю даже сильнее Пятого, в отличие от меня, он просто стоит и пассивно ждет, когда Девятый ему врежет.
Наконец, Девятый замахивается и бьет сверху вниз. И хотя даже таким ударом можно вырубить, обычно Девятый бьет гораздо сильнее и быстрее. По-моему, он смягчает удар, чтобы не сильно травмировать Пятого.
За миг до того, как кулак достигает цели, кожа Пятого становится стальной. Кулак Девятого с хрустом врезается в металлическую челюсть Пятого.