Решив, что больше ничего ценного он здесь не обнаружит, Дамон вывел из сарая под уздцы лошадь, запряженную в фургон, и поплотнее закрыл дверь.
– Осталась еще одна остановка, – сказал он себе под нос. – Самая важная.
Час спустя Грозный Волк уже возвращался к Угрюмому Кедару.
Риг стоял на противоположной стороне улицы, прислонясь к большому камню, оставшемуся от стены здания, и бросал пристальные взгляды на двери дома Угрюмого Кедара. Его глаза ввалились, вокруг них образовались темные круги, выдающие ночь, проведенную без сна. Рядом с мореходом жался взъерошенный человек, который то утвердительно кивал, то быстро мотал головой, что-то отрицая, пока Мер-Крел засыпал его вопросами. Риг еще в жизни не видел никого, кто был бы так отвратительно одет или казался таким несчастным.
Фиона намеревалась присоединиться к мореходу и уже сделала несколько шагов в его сторону, как Мер-Крел, коротко взглянув на соламнийку, покачал головой и снова начал задавать вопросы незнакомцу. Девушка пожала плечами и переключила внимание на Несуна.
– Какое у тебя необычное имя, – сказала она, наклоняясь, чтобы заглянуть в лицо кобольда.
– Это не настоящее мое имя, – отозвался тот. – Вы люди, называете это… э-э… – Он скорчил гримаску и задумчиво покачал пальцем кольцо, вставленное в нос, силясь вспомнить нужное слово.
– Прозвище? – предположила Фиона.
Кобольд кивнул:
– Да. На самом деле меня зовут Илбрет. А Несуном называют потому, что…
– Несун! – окликнула его Рикали, подходя нарочито вихляющей походкой. – Сходи-ка в дом и принеси мой заплечный мешок. Да поторопись!
– …потому что я подношу вещи, – закончил кобольд и со всех ног бросился выполнять поручение полуэльфийки.
Дамон завел лошадь прямо на дощатый тротуар, привязал ее к столбу, поддерживающему тент над входом, и велел Рикали охранять фургон – хотя бы ценой ее жизни. Входя в двери, он заметил, что, несмотря на обеденное время, не было никого, кто пил бы лекарственный чай или пришел к целителю по другому делу. Грозный Волк постучал по прилавку. Остальные вошли следом и остановились за его спиной. Через несколько мгновений из-за наборного занавеса появился Мэлдред.
Силач широко и радостно улыбнулся и развел в стороны обе руки, поворачиваясь, чтобы друзья смогли как следует рассмотреть его. На руке Мэлдреда не было и признака раны, и Дамон, изумленно глядя на своего большого друга, произнес:
– Я думал, что он отрежет тебе руку.
– Угрюмый бы так и сделал, – спокойно откликнулся Мэлдред. – Он даже попытался! Но я не позволил ему этого. Сказал, что он должен применить свою магию и вылечить мою руку, а иначе я его ославлю на весь Кринн как шарлатана. Разумеется, он не мог позволить, чтобы его репутация пострадала. Только не в Блотене. Конечно, такое лечение стоит намного больше, чем ты заплатил вчера. – (Дамон вздрогнул.) – Что поделать, друг мой. Угрюмый – лучшей целитель, которого я знаю. Правда, он не настолько могуч, чтобы остановить этот проклятый дождь. Сомневаюсь, что над этими горами выливалось столько воды за последние годы. Одно радует: по крайней мере, в городе на какое-то время станет почище. – Мэлдред засмеялся, но тут же снова стал серьезным. – Где фургон?
Дамон кивнул на дверь.
– Твак просил еще что-нибудь за свою услугу?
Дамон покачал головой:
– Нет, не потребовал. Поверь, я умею вести переговоры.
– Именно поэтому я тебя и уважаю. – Силач направился к Фионе, весело глядя на нее искрящимися глазами. – А теперь, леди-рыцарь, о том, как получить для тебя средства на выкуп.
Дамон кашлянул и произнес:
– Сегодня вечером у нас есть другие дела.
Мэлдред вскинул брови, как будто хотел сказать: «Ты и об этом позаботился?».
Дамон кивнул в ответ на его невысказанный вопрос:
– Мы идем на обед к Доннагу, чтобы обсудить кое-что.
– Тогда я немедленно должен подобрать себе одежду, чтобы выглядеть более прилично, – заявил Мэлдред. – Леди-рыцарь, хочешь присоединиться ко мне?
– А мой выкуп? – Соламнийка наморщила лоб и беспокойно посмотрела на мужчин. – «Кое-что», которое вы хотите обсудить, имеет к нему отношение?
– Да. Полагаю, сегодня вечером мы должны получить кое-какие средства, – Мэлдред не заметил, как вытянулось лицо Дамона, поскольку его внимание было полностью поглощено соламнийкой. Силач, прикрыв глаза, словно сытый кот, пустил в ход все свое обаяние и предложил девушке руку. Она подала ему свою, и они вместе вышли из лавки Угрюмого Кедара, не обращая внимания на разъяренные взгляды Рикали. Фиона бросила взгляд в оба конца улицы, но морехода нигде не было видно.
Риг медленно шел по булыжному переулку, одному из немногих мощеных в Блотене, – большинство улиц города людоедов скорее были похожи на реки грязи. Самые большие лужи мореход огибал по краю – полностью миновать их было невозможно. Скоро булыжник закончился, и началась раскисшая дорога. Домов и лавок вокруг стало меньше. Риг был уверен, что некоторый из них принадлежат людям или гномам и, очевидно, призваны удовлетворить спрос представителей других рас. Лавки явно были захудалыми; ни над одной не было тента или вывески, а вместо мостков перед входом была лишь размокшая глина. Мореход поглядел на свое отражение в лошадиной поилке – выглядел он неважно, в животе урчало. Вчера он едва прикоснулся к своему обеду. В то время как остальные насыщались от души, Риг брезговал. Сегодня у него тоже маковой росинки во рту не было: мореходу казалось, что во всем Блотене не найдется нормальной еды для него. Однако головокружение, слабость и дрожащие руки указывали на то, что рано или поздно ему придется поесть – все равно что. Мер-Крел огляделся, пытаясь определить, нет ли здесь продуктовой лавки, таверны или хотя бы пивной, и услышал чей-то оклик:
– Гарди? Гарди, это ты?
Риг понял, что неуклюжий молодой человек, высунувшийся из ближайших дверей, обращается к нему, и бросил на него удивленный взгляд.
– О, извини. Я думал, ты Гарди, – сказал тот и почти исчез в дверном проеме, но Мер-Крел рванулся вперед и успел поймать юношу за руку, прежде чем тот ушел. Молодой человек произнес какое-то слово на незнакомом Ригу языке и вдруг запнулся, расширенными глазами глядя на арсенал морехода.
– Не волнуйся, я не причиню тебе вреда, – быстро сказал Мер-Крел. – Я только хочу узнать… Я плохо знаком с этим городом и хотел бы…
– Очень плохо, – ответил молодой человек, немного успокоившись, когда Риг выпустил его запястье. Мореход изумленно воззрился на него.
– Очень плохо, что ты явился в этот город, – продолжал юноша, и на его лице отразилась неподдельная печаль. – Блотен не самое лучшее место на Кринне. И если есть возможность находиться в другом месте, то лучше быть там, а не здесь. К сожалению, мне некогда разговаривать с тобой. Мне нужно зарабатывать, чтобы платить подати. Подати, подати и еще раз подати.
Риг вытащил из кармана стальную монету и вложил ее в ладонь молодого человека.
– Расскажи мне об этом месте.
– Подати… – упрямо повторил юноша.
– Я дам тебе еще, – заверил его Мер-Крел, – если скажешь, где я могу нормально поесть.
Глава 8
Доннаг
Вечер застал Рига и остальных в центре города, возле дома Вождя Доннага, правителя Блотена.
Дом Вождя, который Несун упорно называл дворцом, очень отличался от зданий, окружавших его, и от всех остальных домов, которые путешественникам довелось увидеть в Блотене. Это было большое трехэтажное здание – высотой с пятиэтажный человеческий дом, – солидно возвышающееся над остальными, с недавно отремонтированным фасадом. Во время ремонта выровняли кладку и покрасили дом в яркий белый цвет. Правда, он все равно выглядел серым за завесой непрекращающегося дождя. Углы здания венчали деревянные изображения драконов с распростертыми крыльями и запрокинутыми к небу головами, выкрашенные оранжевой краской. Под окнами рос декоративный кустарник, правда забитый сорняками и требующий немедленной стрижки, а сами окна причудливо оплетали виноградные лозы. К массивным парадным дверям, также увитым лозами, вела чистенькая дорожка, выложенная булыжником.
По обе стороны от двери стояли два людоеда в проржавевших доспехах, с алебардами, каждая из которых была раз в два больше алебарды Рига. Защищенные от дождя, людоеды могли бы остаться сухими, но летняя жара и ливни породили ужасную духоту, и бедняги сильно потели в тяжелой броне, щедро расточая вокруг крепкий мускусный аромат.