— Не помешаю? Или у тебя очередное важное совещание? — чувствуя, как внутри поднимается огромный ком негодования, твердой походкой прохожу в кабинет и устраиваюсь напротив соперницы.
— Почему не позвонила? — интересуется муж, откладывая канцелярские принадлежности в сторону. Я не решаюсь смотреть на него, продолжая и дальше изучать конкурентку.
— Прости, не думала, что жена должна предупреждать о подобном, — откидываюсь на сидении.
— Маш, давай, я заеду вечером, и мы все обсудим, — как можно спокойней, предлагает мне Андрей.
— Зачем же? У меня от нее, как вас там? Рита? — обращаясь к растерянной девушке, интересуюсь я, заручаясь легким кивком ее головы. — Так вот, у меня от Риты секретов нет. Она для меня как член семьи.
Марго неуверенно переводит взгляд на Медведева, наверняка, чувствуя себя неуютно в сложившейся ситуации, и тянется к своей сумочке.
— Я, пожалуй, пойду, — приподнимаясь на месте, тихо заявляет она.
— Что ты, останься! Уходить надо было раньше, — зло пресекаю ее попытку оставить нас наедине.
— Маш, — выдыхает мой муж, взывая к моему спокойствию, однако я игнорирую его тщетную попытку установить мир, устраивая локти на столе и слегка поддаваясь вперед.
— Как мило. Значит художница? — задаю свой вопрос, пробегаясь взглядом по ее лицу. — А ты ко всем своим любовникам ходишь на годовщины? Тебя это заводит? Испытываешь удовольствие, наблюдая за семьей, которую собираешься рушить?
— Все не так, — испуганно выдает конкурентка, опуская глаза в пол.
— И все это время в моем доме висит ее мазня?! — обращаюсь уже к супругу. — Вы вдоволь повесились, обсуждая в постели мою наивность?
— Успокойся! Поговорим вечером! — поднимаясь из-за стола нависает надо мной Андрей.
— Ооо, какая честь! В кои то веки мой муж добровольно готов прийти вечером домой! Не боишься, что за это время она увлечётся кем-то другим? Насколько я знаю, творческие люди довольно ненадежны, — подражая ему, освобождаю стул, слыша, как он глухо ударяется о пол.
— Маш, прекрати. Мы же уже все решили.
— Ты хотел сказать вы! Вы все решили за меня! Она, когда тащила тебя в свою постель, и ты, когда думал одним местом!
— Не неси ерунду!
— Ерунду? — зло сверля его глазами, удивляюсь я. — То есть, по-твоему это так называется?
— Маша, послушай, мне очень жаль, что все так сложилось, — глядя на мое искаженное гневом лицо, обращается ко мне Маргарита.
— Да что ты? Где была твоя жалость, когда ты соблазняла чужого мужа?
— Я… Все не так, я и не думала…
— А стоило! В следующий раз пораскинь хорошенько мозгами, прежде чем тащить в свою койку женатого мужика!
Женщина отворачивается к окну, поднося трясущуюся ладонь к губам, чем сразу же привлекает внимание Медведева. От этого еще больнее — видеть, как его передергивает от скатившихся по ее щекам слез. Знать, что ему вряд ли жалко меня настолько, насколько его сердце ранит печальное выражение ее лица.
— Боже, какая милая пара. Ты не стесняйся, обними ее, утешь! Ей, наверняка больно слышать, что она бездушная стерва! Может, мне дать ей салфетку? У меня есть, меня ведь недавно муж бросил, так что я их с собой ношу, — выплевывая каждое свое слово в лицо Медведева, жалею, что под рукой нет ничего тяжелого, чем я могла бы запустить в эту бесчувственную парочку.
— Хватит! — не терпящим возражения тоном, громогласно выдает Андрей. — Не устраивай цирк…
— Цирк? Да пусть все услышат, что ты законченный мерзавец, променявший семью непонятно на что! Наплевавший на все свои клятвы! Твоя жизнь один большой фарс! Строишь из себя порядочного, усыпляешь бдительность дорогими подарками, отдыхом за границей, а сам греешь чужую постель, прикрываясь делами! Ты просто скотина, Медведев, и я проклинаю тот день, когда села в твою чертову машину! — еле сдерживая подступающие слезы, истерично кричу я. — Ненавижу вас обоих за то, что сломали мою жизнь!