— Возвращать конечно, — нетерпеливо ерзаю я на стуле.
— Маш, ты ведь почти год пыталась… Может стоит его отпустить, — неуверенно вмешалась Ирина, избегая моего взгляда. — Он ведь с ней…
— Знаю. Думаешь я об этом не думала? Я по ночам спать не могу, представляя, как он там с ней развлекается. Только, и без него никак… Я сама не знаю… Нужно было не делать вид, что ее не было, а прикладывать силы, чтобы он ее навсегда забыл… И Сенька… Господи, — запуская пальцы в волосы, сдавливаю свою голову.
Я совершенно одна уже больше недели. Все это время я прокручиваю в своей голове образ той, что сумела занять мое место в его сердце. Теперь, когда я разбита и опустошена, когда в груди зияет огромная рана, на излечение которой, мне кажется, не хватит всей жизни, я ловлю себя на том, что все чаще представляю себе, как мои пальцы сжимаются на ее горле. Теперь она больше не кажется мне грациозной красавицей, какой предстала в моих глазах два года назад, а ее творчество, с недавних пор, я считаю довольно посредственным. Вот ведь, как бывает, стоит взглянуть на человека под другим углом… Отныне, она не уверенная в себе художница, по праву привлекающая взгляды своей броской внешностью, а средненькая малярша, вызывающая мое недовольство своей беспринципностью. Я унесла ее картину в кладовку, так и не решившись ее уничтожить, ругая себя за подобную глупость. Какое мне дело до ее стараний, когда она так бессовестно посягнула на то, что ей не принадлежит, я никогда не смогу ответить. Я слышу звук поворачивающегося ключа, и вскакиваю с дивана, поправляя свой шелковый черный халат, пытаясь успокоить сбивчивое от волнения дыхание. Сама до конца не понимаю, чего жду от прихода Андрея, но все еще верю в то, что смогу все исправить. Он молчаливо проходит в комнату, быстро скользя своим взглядом по моему наряду, который я тщательно выбирала в магазине нижнего белья, надеясь, что это мне как-то поможет расшевелить мужа, и устраивается в кресле, разглядывая пальцы на своих руках.
— Через три дня приезжает Семен, — прочистив горло, обращается ко мне Андрей, не реагируя на мои выставленные на показ ноги. — Нам нужно спокойно все обсудить, пока он не вернулся.
— Хорошо, — расположившись напротив, демонстрирую ему свое оголенное бедро. — Давай поговорим.
— Маш, я, правда искренне прошу у тебя прощения, за то, что предал. Мне нет оправдания, и ты в праве меня ненавидеть. Вправе говорить мне все что вздумаешь, называть, как захочешь. Подлец, кретин, козел — как угодно, потому что я этого заслуживаю. Единственное, о чем прошу, это не впутывать ребенка. Я поговорил с Антоном, чтобы он занялся подготовкой бумаг к разводу, и хочу, чтобы мы мирно обсудили с тобой, как дальше будем растить сына, — теперь он смотрит на меня тяжелым взглядом, словно, не замечая моего макияжа, укладки и пеньюара, кричащих о желании вернуть его в мою жизнь. После сказанных им слов, моя глупая идея о его соблазнении напрочь вылетает из головы, вытесненная этим страшным словом «развод». Я недоверчиво взираю на супруга, непроизвольно начав крутить пальцами свое обручальное кольцо.
— Я бы хотел, чтобы он оставался у меня пару раз в неделю на ночь, и буду рад, если ты не станешь препятствовать моим визитам…
— Подожди, ты серьезно? — все еще не веря в реальность происходящего, пытаюсь отыскать в глубине его глаз хоть что-то, за что еще можно ухватиться.
— Да, — горько отзывается он. — Маш, я пытался, ты знаешь, но больше не могу…
— Не можешь… А обо мне ты подумал? Разве я все это время жила, как в сказке, зная, что мыслями ты не рядом со мной? Но я ведь не опускала руки! Андрей, мы вместе уже столько лет! Неужели ты так легко способен все перечеркнуть?
— Кто сказал, что мне легко? Я спать не могу, сознавая, какую боль тебе причинил. Только, Маш, как раньше уже не будет, не теперь, когда я так далеко зашел… Не могу я тебя обманывать, не могу видеть, как ты мучаешься, противно до жути от того, что ты мне веришь, а я, как последний…
— Как давно?
— Полтора месяца, — спустя минуту отвечает Андрей, и мое сердце пропускает удар.
— Но ты ведь выбрал нас… Я не понимаю… Я думала, ты с ней не видишься, что ушел, потому что не можешь ее забыть. Думала, ты только сейчас, уйдя из этой квартиры пошел к ней… — так и не сумев справиться с пробирающей тело дрожью, тихо удивляюсь я.
— Мы с ней виделись лишь пару раз за все это время. А в середине мая, когда столкнулись в кафе, впервые решились на разговор… Я тогда пришел под утро, сказав, что мы отмечали день рождения одного из сотрудников.
Я мгновенно вспоминаю тот день, словно в оцепенении, замерев в одной позе.