— Успеется, так что еще потискаешь его детей, — спешу его успокоить.
— Дай, Бог! Я что пришел-то, Маша на днях звонила…
Я чувствую, как сердце ускоряет свой ритм, от одного звука ее имени, прекрасно понимая, что разговор будет не из приятных.
— Спрошу, ни как ее адвокат, а как человек, который ни раз возился с тобой в детстве. Что ты творишь, Андрей?
— Дядь, Дим, это касается только нас двоих…
— Теперь нет, когда я взялся разобраться с бумагами. Хочешь отца в гроб вогнать?
— Я еще не говорил с родителями, но очень надеюсь, что они меня поймут.
— Да, что тут понимать? Ты белены объелся, такую девушку отпускать? Какая, к черту, любовь? Девять лет жену холил и лелеял, а тут вдруг раз, и собрал чемоданы! О сыне то хоть подумай! Он ведь мальчишка совсем!
— Я все понимаю, дядь Дим!
— Ни черта ты не смыслишь! Зеленый совсем, раз творишь такое! Да ты должен ей ноги целовать, за все то, что она для тебя, дурака, сделала! Это такая редкость в наше время, встретить настолько чистого человека! А ты на все наплевал из-за какой-то девки!
— Ты ее совершенно не знаешь, Рита…
— Рита! Одним словом — ошибка! Одумайся, пока не поздно, прощение вымаливай!
— Нет!
— Да! Больно вольные взгляды у нынешней молодежи! Клятвы на каждом шагу раздаете, словно это все пустой звук! Сколько продлиться твой роман, год? Два? И стоит ли он того, чтобы Маша лила горючие слезы?
— Я люблю ее, — наверно впервые Волков слышит от меня подобное, вмиг меняясь в лице. Выдержав паузу, во время которой он внимательно изучает мои черты, он решительно встает из-за стола и направляясь к выходу, бросает мне, даже не обернувшись.
— Нет ничего хуже обиженной женщины, заручившейся поддержкой хорошего адвоката. А уж, я подойду к делу со всей ответственностью. Может хоть так осознаешь, что за каждый поступок в своей жизни нужно платить. Пусть Антон со мной свяжется, — и с грохотом захлопывает дверь.
Я все еще нахожусь под впечатлением нашего разговора, бессмысленно пялясь в окно на спешащих куда-то прохожих. Кто бы мог подумать, что наша история закончиться так? В суде, спустя долгие изнуряющие попытки договориться. А разбирательства неминуемы, крестный говорил со всей серьезностью, давая понять, что попьет моей крови в попытке проучить.
— Привет, — слышу нежный голос Марго, на время забывая о своих трудностях. — Я успела соскучиться.
— Давай, пообедаем вместе? Могу за тобой заехать.
— Я бы с удовольствием, ты же знаешь. Но мне нужно закончить работу. Выставляюсь уже через пять месяцев, а картины до сих пор не дописаны.
— Не думал, что у художников такой плотный график.
— Его нет, — смеется она по ту сторону телефона. — Любая свободная минута для меня рабочая, особенно если вдруг находит вдохновение. И потом, я не хочу ударить в грязь лицом на фоне других авторов. Сам ведь знаешь, один Соколов со своим выдающимся талантом нагоняет на меня жути.
— Уверен, ты сможешь его уделать.
— Ты точно не против, чтобы я выставила твой портрет?
— Если ты уверена, что он венец твоего творчества, то я даю зеленый свет.
— На сто процентов. Сегодня приходил мой агент, и я сумела его впечатлить. Он даже просил, чтобы я вас познакомила…
— Не слышал ничего хуже.
— Брось, со временем ты станешь терпимей к его предпочтениям, когда поймешь, какая он тонкая удивительная натура.
Мы молчим какое-то время, не ощущая дискомфорта от воцарившейся тишины.
— Давай я приеду к тебе через час? Закажем еды, ты будешь рисовать, а я контролировать.
— Лучше поужинаем вдвоем. Я даже воспользуюсь своей девственной духовкой…
— Мне уже стоит начать опасаться?
— Не думаю, у меня был хороший учитель — бабушка. И потом, ты мне еще пригодишься в добром здравии.
— Ладно, трудись. У меня самого тут аврал.
— Что-то случилось? — наверняка, заметив, как изменился мой голос, интересуется девушка.
— Маша наняла адвоката, так что процесс будет не таким легким.
— Уверена, рано или поздно, она успокоиться. Я хоть никогда и не общалась с ней близко, но глядя на нее не приходиться сомневаться, что она добрейшей души человек.
— В этом ты права. Ладно, позвоню тебе позже. Хочу переговорить с Павловым.
Я вешаю трубку, раздумывая над тем, как жизненные обстоятельства вынуждают человека выпускать свои коготки. Что бы она ни думала обо мне, я готов пойти на любые уступки, лишь бы немного облегчить ее страдания.