Фридрих Дюрренматт
Падение
Фреду Шертенляйбу
Текст взят из издания
Фридрих Дюрренматт. Избранное: В 2 т. Т. 2
Фита. Киев. ???? г.
ISBN 5-7101-0070-6
После холодного шведского стола с фаршированными яйцами, ветчиной, тостами, икрой, водкой и шампанским, которыми Политический Секретариат старательно закусил в банкетном зале перед совещанием, N первым появился в зале заседаний. Со времени своего избрания в Политический Секретариат он чувствовал себя надежно только в этом помещении. Хотя и был он всего лишь министром связи (а почтовые марки, выпущенные к началу конференции по защите мира, насколько это было ему известно по слухам, исходившим из окружения D, а еще точнее от E, понравились A), но все его предшественники, несмотря на незначительное, подчиненное положение этого ведомства в государстве, бесследно исчезли. Хотя шеф тайной полиции C любезен с ним, глупо справляться у него о пропавших. Перед входом в банкетный зал, а затем — в зал заседаний N тщательно обыскали, в первый раз спортивного вида подполковник, который всегда этим занимался, во второй — светловолосый полковник, которого N никогда раньше не видел. Обычно перед входом в зал заседаний его обыскивал лысый полковник, а сейчас он, видимо, был в отпуске или переведен на другую работу, или уволен, или расстрелян. N положил папку на стол и занял свое место. Рядом с ним сел L. Зал заседаний был длинный и узкий, немного шире, чем стол. Стены зала были до половины обшиты деревом, а вторая половина стен и потолок — побелены. Места располагались согласно иерархии государственной системы. A сидел во главе. Над ним на белой половине стены висело партийное знамя. Противоположный конец стола пустовал, там находилось единственное в комнате окно. Оно было высоким, сверху закругленным, разделенным на пять стекол и без занавесок. B, D, F, H, K, M сидели (относительно A) с правой стороны стола, а напротив сидели C, E, G, I, L, N. За N с краю расположился еще молодежный вождь P, а рядом с M — министр атомной промышленности O, однако P и O не имели права голоса. L был самым старшим в Секретариате и, до того как A стал главой Партии и государства, выполнял те функции, которые теперь выполняет D. До того как стать революционером, L был кузнецом. Он был высок и широкоплеч, не имел ни капельки лишнего жира. Его лицо и руки были грубыми, а все еще густые седые волосы были коротко подстрижены. Он всегда был небрит. Его темный костюм походил на праздничный наряд рабочего. Он никогда не носил галстук, а верхняя пуговица его белой рубашки всегда была застегнута. L пользовался популярностью в Партии и в народе, о его подвигах во время июньского восстания ходили легенды; но с того времени утекло столько воды, что A называл его Памятником. L считался справедливым, был героем, и поэтому его не могли с шумом убрать, его просто отодвигали все ниже и ниже по иерархической лестнице. L постоянно боялся, что его в чем-то обвинят. Он знал, что когда-нибудь окончательно падет. Как и оба маршала H и K, он часто бывал пьян, даже на заседаниях Секретариата он не появлялся больше трезвым. Вот и сейчас от него пахло водкой и шампанским, но его хриплый голос был спокоен, а его водянистые, налитые кровью глаза смотрели насмешливо. «Товарищ, — сказал он, обращаясь к N, — с нами покончено! O не пришел». N ничего не ответил. Он даже не вздрогнул. Он изображал из себя равнодушного. Может быть арест O — просто слухи, а может, L ошибался, а если не ошибался, то, возможно, положение N не так безнадежно, как положение L, который отвечал за транспорт. Если в тяжелой промышленности, в сельском хозяйстве, в традиционной или в атомной энергетике что-то не ладилось (а где-то всегда что-то не ладилось), как правило, в этом можно было обвинить министра транспорта. Аварии, задержки, перебои. Большие расстояния, неповоротливый контроль.