— Не надо, — буркнул Хрипящий и полез за деньгами.
Третий последовал их примеру и вывалил всю наличность. Наличности у троих было мало. В сумме разве что пару тысяч наберется.
— Это все? — деланно удивился я. — Такую сумму иначе как оскорблением не назовешь.
— Зуб даю, завтра донесем, — выпалил Глаз. — Отпусти, а, Ярослав?
— Сколько?
— Что сколько? — затупил он.
— Сколько донесете?
— Десять кусков.
Конечно, три миллиона с них получить было нереально, хотя и казалось заманчивым заставить бандитов собрать деньги на мое обучение, но взятка в десять тысяч показалась оскорбительной и недостойной меня.
— Мало.
— Чего это мало?
— Вы за меня три ляма хотели, — напомнил я.
— Если бы у нас было три ляма, разве мы бы с тобой связались? — прохрипел Хрипящий.
— Нелогично. Денег мало не бывает. Три ляма плюс три ляма выходит уже шесть, что в два раза больше. Я бы от лишних трех не отказался.
— Да откуда у нас три ляма? — Глаз дернулся, но тут же почувствовал, что приморозка никуда не делась. — Ярослав, может, договоримся?
— Может, и договоримся. — Я зевнул. Беседа посреди ночи должна быть короткой и информативной. — Смотря, на что. Но учтите, брошу на вас метки, и при невыполнении обещания…
Я вспомнил прекрасное заклинание, и мои глаза зажглись потусторонним мерцающим зеленым светом. Выглядело это устрашающе, но было совершенно безобидно и малозатратно. Одно из тех заклинаний, что я придумал, развлекаясь в детстве. Троица шарахнулась, но примороженные ноги позволили им только отклониться назад.
— Двадцать кусков, — от всех щедрот предложил впечатленный Глаз.
— Как с меня, так три ляма, а как мне, так двадцать кусков?
— Трех лямов у нас нет, — влез Хрипящий. — И взять неоткуда. Даже если мы все продадим.
— Честность заслуживает вознаграждения, — задумчиво сказал я. — Это же честность, а не попытка меня опять обдурить?
— Честность, честность, — закивали они вразнобой.
И посмотрели с такой надеждой, что жуликом себя почувствовал уже я.
— Пятьдесят кусков завтра, — решил я. — И ваши извинения по всей форме.
— По какой форме? — опешил Глаз.
— Сами придумаете, — отмахнулся я. — Лишь бы меня устроили. Итак, мы договорились?
— Пятьдесят много, — подал голос молчаливый. — И на три не делится.
— Знание математики тоже заслуживает вознаграждения, — решил я. — Сорок пять. Но это последняя уступка. Либо вы сейчас соглашаетесь и я иду спать, либо не соглашаетесь и я иду спать, а вы соглашаетесь утром.
— Да ты оборзел! — взвился Глаз и попытался опять меня двинуть кулаком.
Некоторых жизнь ничему не учит: стоило пройти эффекту слабости, как Глаз опять решил, что он всемогущ. Пришлось нанести повторно.
— Значит, переносим на утро, — вздохнул я и потянулся закрыть дверь.
— Нет, согласны, — буркнул Хрипящий.
— Итак, с тебя и него, — я кивнул на молчаливого, — по пятнадцать кусков, с Глаза двадцать за наглость. Извинения со всех.
Возражений не последовало, Глаз излучал ненависть, но в этот раз мозги не отключил. Я отправил им эффектную печать договора — заклинание, ставящее метку на должнике, после чего снял приморозку и заметил:
— Источники информации нужно проверять. Иногда они работают на вас, иногда — на противника.
И закрыл дверь, будучи полностью уверенным, что часть денег, которые мне заплатят, эти трое выбьют с Игоря. Никаких угрызений совести я не испытывал. Во-первых, совесть — это не то качество, которым должен обладать маг. Дамиан это не так давно очень наглядно доказал. Настолько наглядно, что я потерял голову от его убедительности. А во-вторых, Игорь — гнида, работающая доносчиком. А гнид надо давить. Или перевоспитывать. В его возрасте второй вариант не исключался.
Но Глаз не был бы Глазом, если бы его натура временами не брала свое. Поэтому выйдя из подъезда, он в сердцах запустил камнем в наше окно. Окно не пострадало, а вот голова Глаза, в которую прилетел отраженный заклинанием камень, очень даже. Спать я ложился под симфонию самых изощренных ругательств, которые только мог придумать ушибленный. Надеюсь, голова у него будет болеть не меньше, чем у меня после его удара.
Утром мама меня выставила в школу. Сказала, если я достаточно хорошо себя чувствую, чтобы шляться по городу, то в школу ходить обязан. Из воспоминаний тела было понятно, что без образования, точнее, без бумаги о нем, мне грозит в лучшем случае карьера подельника Глаза. А бумагу можно было получить только по окончании учебного заведения, причем сначала нужно было окончить школу, что мне казалось забавным. Подозреваю, что все экзамены за школьный курс я мог сдать хоть сейчас разве что кроме истории — у этого мира она была своя. И физики — миры, которые выбрали путь технического или маго-технического развития делали на этот предмет больший упор. Хотя мы, маги, можно сказать, изучали физику изнутри, а значит, знали ее лучше.