— Итак, Елисеев, что ты можешь рассказать про восстание Минеевых-Добровольских? — Тон был насмешливый, историк наверняка был уверен, что ничего я не расскажу.
Но я как раз размял пальцы, активировал нужное заклинание, убедился, что прекрасно вижу учебник, поэтому уверенно зачитал:
— В 1873 случилось очередное восстание мелких магических родов, получившее название восстание Минеевых-Добровольских, как основных зачинщиков. Поводом для него послужил купленная родом Лазаревых у Добровольских мануфактурная фабрика. Добровольские утверждали, что их вынудили к продаже и дали несправедливую цену. Род Лазаревых же утверждал, что цена была справедливой и обговоренной ранее, а что Елисей Добровольский полученные деньги в карты проиграл, то это не их вина…
Читал я довольно бойко, попутно размышляя о родственниках со стороны отца моего тела. Как-никак, в учебнике описывался один из этапов собирания ими состояния. Этап был не слишком красивым, хотя в параграфе все было очень обтекаемо, но между строк читалось и что фабрику отжали нечестным путем, и что продавца потом напоили и отыграли уплаченные деньги. Размышлял я довольно отстраненно. Жалеть Добровольских мне не было никакого резона, восхищаться Лазаревыми — тоже.
— Все, Елисеев, хватит, — остановил меня учитель. — Вижу, что готовился, молодец. Всегда бы так. Садись, четыре.
Для того Ярослава четверка была невиданной роскошью, меня же возмутила, потому что я отработал на пределе и оценивал результат куда выше, пусть и не по истории.
— А почему четыре, Юрий Романович?
— Что? — он удивился так, словно к нему на стол залезла мышь и стала нагло препираться.
— Я спросил, почему четыре. Ответ полный и ошибок нет.
Я растирал сведенные пальцы и ждал ответа от растерявшегося учителя. По классу прокатился удивленный шепоток. От Ярослава такого поведения никто не ждал. Но я был не совсем им.
— Ты слишком следовал учебнику, Елисеев, — наконец нашелся учитель.
— А с каких пор это стало недостатком, Юрий Романович? Я бы понял снижение оценки, если бы я что-то добавил от себя, но как вы только что сказали, я полностью следовал учебнику.
— Эээ, — промямлил он и потер переносицу, не зная, что сказать. — Ты прав, Елисеев, садись пять.
Я прошел на место и уткнулся в учебник. Оказывается, там можно найти очень интересные вещи. Урок шел своим чередом, учитель хоть на меня посматривал, но обращаться больше не рисковал.
День выдался скучным. Кроме вызова к доске на истории, учителя на меня больше не обращали ни малейшего внимания. Правда, стали обращать внимания одноклассницы, что меня позабавило, но не настолько, чтобы обращать внимание в ответ на них. Мне нравились девушки постарше и пофигуристее. Малолетки меня никогда не привлекали: умение устраивать истерики и желание манипулировать есть, а то, за что можно подержаться, еще нет или не в таком размере, как мне нравится.
Вот у классной руководительницы, которая ворвалась в кабинет сразу после окончания урока, грудь была такая, что на ней можно было при желании подавать чай. Но это было единственным достоинством дамы, телеса которой не только не вмещались в пиджак, но и распирали юбку, которая настолько натянулась, что грозила лопнуть в любой момент.
— Классный час, — ласково пропела она, тряхнув головой с выкрашенными в странный фиолетовый цвет волосами. — Быстренько расселись по местам.
— Леонида Викторовна… — прострадали сразу несколько человек. — Он же по субботам.
— Что Леонида Викторовна? — передразнила она их. — Как вы знаете, вашего одноклассника недавно похитили. — Гул, прокатившийся по классу, показал, что эта инфа для всех внове. Разве что Игорь делал вид, что он совершенно ни при чем, старательно изучая картину за окном. — Елисеев, сколько похитители потребовали у твоей матери?
— Три миллиона, — неохотно ответил я.
— Ого, — дружно протянул класс.
— Вот видите, три миллиона, — столь радостно сказала классная, словно сумму определяла она лично. — У ваших родных есть лишние три миллиона? Я думаю, нет. Поэтому поговорим о безопасности.
Говорила она о безопасности долго и убедительно. Думаю, все запомнили, что в случае чего нужно орать и убегать. А кто не запомнил, сам будет виноват, если родителям придется собирать деньги на выкуп.
— С безопасностью мы закончили, — она достала блокнотики и пролистнула до середины. — У нас остался еще вопрос с внеклассными занятиями. Могут идти все кроме…
Я даже не удивился, когда в числе счастливчиков услышал свою фамилию. В памяти ничего о внеклассных занятиях не сохранилось, поэтому я не ждал от разговора ничего хорошего, особенно потому что Леонида Викторовна оставила меня напоследок.