Между тем, как я был тут и прохаживался перед оградою дома, подходит ко мне человек, которого, судя по скифскому платью, принял я за варвара. Он приветствовал меня на эллинском языке, сказав мне: «Хере» (радуйся, здравствуй!). Я удивился тому, что скиф говорит по-эллински. Скифы, будучи сборищем разных народов, сверх собственного своего языка варварского охотно употребляют язык гуннов, или готов, или же авсониев в сношениях с римлянами; но нелегко найти между ними человека, знающего эллинский язык, исключая людей, уведённых в плен из Фракии или из приморской Иллирии. Но таких людей, впавших в несчастие, легко узнать по изодранному платью и по нечёсаной голове; а человек, с которым я говорил, казался скифом, Живущим в роскоши, одет был очень хорошо, а голова острижена была в кружок. Ответствуя на его приветствие, я спрашивал его, кто он гаков, откуда пришёл в варварскую страну и почему он предпочёл скифский образ жизни прежнему. Он спросил меня, зачем я любопытствую это знать. «Эллинский язык, которым ты говоришь, — сказал я ему, — возбуждает моё любопытство». Тогда он, засмеявшись, сказал мне, что он родом грек; что по торговым делам приехал в город Виминакий, лежащий в Мисии при Истре; что он жил очень долго в этом городе и женился там на богатейшей женщине; но лишился своего счастия, когда город был завоёван варварами; что бывшее у него прежде богатство было причиною, что, при разделе добычи, он был предпочтительно отдан Онигисию, ибо взятые в плен богатые люди доставались на долю, после Аттилы, скифским вельможам, имеющим большую власть. В последствии, продолжал он, я отличился в сражениях против римлян и против народа акатиров, отдал своему варварскому господину, по закону скифскому, всё добытое мною на войне, получил свободу, женился на варварке и прижил детей. Онигисий делает меня участником своего стола, и я предпочитаю настоящую жизнь свою прежней: ибо иноземцы, находящиеся у скифов, после войны ведут жизнь спокойную и беззаботную; каждый пользуется тем, что у него есть, ничем не тревожимый; тогда как живущие под властию римлян во время войны бывают легко уводимы в плен, потому что надежду своего спасения полагают на других, так как они не все могут употреблять оружие по причине тиранов. Для тех, которые носят оружие, весьма опасно малодушие воевод, уступающих на войне. Бедствия, претерпеваемые римлянами во время мирное, тягостнее тех, которые они терпят от войны, по причине жестокого взимания налогов и притеснений, претерпеваемых от дурных людей; ибо закон не для всех имеет равную силу. Если нарушающий закон очень богат, то несправедливые его поступки могут остаться без наказания, а кто беден и не умеет вести дел своих, тот должен понести налагаемое законами наказание, если не умрёт до решения своего дела, потому что тяжбы тянутся весьма долго и на них издерживается множество денег, а это дело самое гнусное — получать только за деньги то, что следует по закону. Обиженному не указывается правосудия, если не даст денег судье и его помощникам.
Такие речи и ещё многие другие говорил он. Я просил его выслушать спокойно и мои слова. Я сказал ему: устроители римского общества были люди мудрые и добрые. Желая, чтобы дела людей шли не наудачу, они определили, чтоб одни из них были хранителями законов, другие занимались оружием, упражнялись в военном деле, были бы всегда в готовности выступать в походе и смело начинать бой, как дело для них привычное; ибо частое упражнение в военном деле уменьшает робость. Они же определили, чтоб занимающиеся земледелием содержали не только себя, но и тех, которые за них воюют доставлением жалованья войску. Другие должны пещись об обижаемых. Они защищают права людей, которые, по слабости своей, не в состоянии защищать их сами; другие судят дела, исполняя тем предписания закона. Никто не оставлен без попечения даже прислужников судейских: ибо некоторые из них должны наблюдать, чтоб тот, в чью пользу дано решение судей, получил следующее ему по праву; а с того, кто признан неправым, не было взыскано более того, что постановлено решением суда. Если бы не было людей, за этим наблюдающих, то одна тяжба подавала бы повод к другой, потому что или выигравший дело вёл бы себя жестоко, или проигравший его оставался бы в несправедливом мнении своём. Людям, занимающимся законами, назначена плата от тяжущихся, как военным людям от земледельцев. Не справедливо ли кормить того, кто нам помогает, награждать того, кто оказывает нам услуги? Всадник находит выгоду заботиться о коне, пастух откармливать быков; охотник — содержать собак, — и люди вообще содержать то, что служит к пользе и охранению их. Если обвинённые, отвечают за издержки, сделанные в судах, то убыток должны они приписывать своей несправедливости, а не другим. Что касается до случающейся продолжительности тяжебных лет, тому причиною попечительность законов. Таким образом судьи поспешным и необдуманным решением дела не погрешают против правил осторожности, рассуждая, что лучше разбирать тяжбы долго и медленно, чем, поступая с поспешностью, не только обижать подсудимого, но и погрешать против Бога, который есть источник правосудия. Законы постановлены для всех равно. Сам царь повинуется им. Несправедливо говоришь ты в обвинении своём, будто бы богатые притесняют бедных безбоязненно. Может быть, иной из них, быв виноват, укрывается от наказания суда; но мы видим, что в этом положении бывают не только богатые, но и бедные; ибо и они, быв виноваты, не получают наказания за свои вины, когда нет достаточных улик; и это бывает у всех народов, а не у одних римлян. Что касается до свободы, которою ты пользуешься, за то благодари судьбу, не господина своего, взявшего тебя с собой на войну, где ты мог быть убит неприятелем по своей неопытности в военном деле или подвергнуться наказанию от господина своего, если бы вздумал бежать. Римляне поступают с рабами гораздо снисходительнее, чем варвары. Они обращаются с ними, как отцы или наставники. Они учат их воздерживаться от дурных поступков и делать то, что почитается честным. Господа исправляют ошибки рабов, как собственных детей своих. Им не позволено предавать их смерти, как это водится у скифов. Рабы имеют много способов получать свободу. Господа не только посреди жизни, но и при смерти своей могут отпускать их на волю, произвольно располагая своим имуществом. Распоряжение умирающего, касательно его собственности, есть закон. «При этих словах моих грек заплакал и сказал: «Законы хороши, и римское общество прекрасно устроено; но правители портят и расстраивают его, не поступая так, как поступали древние».