Вскоре после смерти Винитария стал править ими Гуннимунд, сын могущественнейшего покойного короля Германариха, отважный в бою и выдающийся красотою тела. Он впоследствии успешно боролся против племени свавов. После его смерти наследовал ему сын его Торисмунд, украшенный цветом юности, на второй год своего правления он двинул войско против гепидов и одержал над ними большую победу, но убился, как рассказывают, упав с коня. Когда он умер, остроготы так оплакивали его, что в течение сорока лет никакой другой король не занимал его места, для того чтобы память о нём всегда была у них на устах и чтобы подошло время, когда Валамер обретёт повадку мужа; [этот Валамер] родился от Вандалария, двоюродного брата [Торисмунда]; сын же последнего Беремуд, как мы сказали выше, пренебрёг племенем остроготов из-за гуннского господства [над ними] и последовал за племенем везеготов в Гесперийские страны; от него-то и родился Ветерих. У Ветериха был сын Евтарих, который, вступив в брак с Амаласвентой, дочерью Теодериха, вновь объединил разделившийся было род Амалов и родил Аталариха и Матесвенту. Аталарих умер в отроческих годах, а Матесвента, привезённая в Константинополь, родила от второго мужа, а именно от Германа (племянника императора Юстиниана), его уже после смерти мужа, сына, которого назвала Германом.
Однако, чтобы соблюдался порядок [изложения], с которого мы начали, следует нам вернуться к потомству Вандалария, распустившегося тройным цветком. Этот Вандаларий, племянник Германариха и двоюродный брат вышеупомянутого Торисмуда, прославился в роде Амалов, родив троих сыновей, а именно Валамира, Тиудимира и Видимира. Из них, наследуя сородичам, вступил на престол Валамир в то время, когда гунны вообще ещё властвовали над ними [остроготами] в числе других племён. И была тогда между этими тремя братьями такая [взаимная] благосклонность, что удивления достойный Тиудимер вёл войны, [защищая] власть брата, Валамир способствовал ему снаряжением, а Видимер почитал за честь служить братьям. Так оберегали они друг друга взаимной любовью, и ни один не остался без королевства, которым и владели они все втроём в мире [и согласии]. Однако так им владели, — о чём часто уже говорилось, — что сами [в свою очередь] подчинялись власти Аттилы, гуннского короля; им не было возможности отказаться от борьбы против своих же родичей, везеготов, потому что приказание владыки, даже если он повелевает отцеубийство, должно быть исполнено. И не иначе смогло любое скифское племя вырваться из-под владычества гуннов, как только с приходом желанной для всех вообще племён, а также для римлян смерти Аттилы, которая оказалась настолько же ничтожна, насколько жизнь его была удивительна.
Ко времени своей кончины он, как передаёт историк Приск, взял себе в супруги — после бесчисленных жён, как это в обычае у того народа, — девушку замечательной красоты по имени Ильдико. Ослабевший на свадьбе от великого ею наслаждения и отяжелённый вином и сном, он лежал, плавая в крови, которая обыкновенно шла у него из ноздрей, но теперь была задержана в своём обычном ходе и изливаясь по смертоносному пути через горло, задушила его. Так опьянение принесло постыдный конец прославленному в войнах королю.
На следующий день, когда миновала уже большая его часть, королевские прислужники, подозревая что-то печальное, после самого громкого зова взламывают двери и обнаруживают Аттилу, умершего без какого бы то ни было ранения, но от излияния крови, а также плачущую девушку с опущенным лицом под покрывалом. Тогда, следуя обычаю того племени, они отрезают себе часть волос и обезображивают уродливые лица свои глубокими ранами, чтобы превосходный воин был оплакан не воплями и слезами женщин, но кровью мужей.
В связи с этим произошло такое чудо: Маркиану, императору Востока, обеспокоенному столь свирепым врагом, предстало во сне божество и показало — как раз в ту самую ночь — сломанный лук Аттилы, именно потому, что племя это много употребляет такое оружие. Историк Приск говорит, что может подтвердить это [явление божества] истинным свидетельством. Настолько страшен был Аттила для великих империй, что смерть его была явлена свыше взамен дара царствующим.