Кроме него, он абсолютно был именно таким.
Взгляд Пэйнтера метался между мной и Тазом, расчетливый и холодный, когда он с важным видом направился в нашу сторону, потому что, очевидно, этого было недостаточно, чтобы выглядеть настолько сексуально, что мое сердце чуть не взорвалось. Нет. Он и ходить должен был сексуально. Дышать сексуально.
Я вспоминала каждую секунду, проведенную с ним в прошлом году, каждое прикосновение, каждый раз, когда я обнимала его большое, сильное тело, в то время как его «Харлей» пульсировал под нами. Всего три поездки. Меньше тридцати минут ... И его поцелуя было достаточно, чтобы навсегда оставить во мне след.
Я хотела большего в широком смысле.
– Пэйнтер, – сказал Таз, напугав меня. Я совсем забыла, что он был здесь
– Таз. Вероятно, следует оставить эти попытки. Она под защитой.
– Она твоя? – удивленно спросил Таз. – Похоже, она не получила сообщение. Не я притащил ее сюда.
– Она еще ребенок. Брось это.
– Эй, я же не ребенок, – возмутилась я. – Через четыре месяца мне исполнится двадцать один год.
Таз тихо рассмеялся. – Ты слышал ее. Отвали, Брукс.
Пэйнтер шагнул ко мне, выражение его лица было холоднее, чем я когда-либо видела. – Мел, тащи свою задницу обратно на вечеринку.
Я замерла, не зная, что мне делать. Я действительно хотела вернуться на вечеринку ... но я и не хотела, чтобы Пэйнтер победил.
Дерьмо.
Теперь я оказалась в ловушке между ним и Тазом, и, поскольку я долбаная идиотка, мне захотелось забыть Таза и прыгнуть на Пэйнтера прямо посреди двора. Просто обхватить ногами его талию и тереться об него, как шлюха. Очень, очень счастливая шлюха.
Где м ое самоуважение?
Г лава 3
П э йнтер
Мел уставилась на меня, как испуганный зайчик.
Ей здесь не место, и она знала это, маленькая проныра. Она должна была знать – Мел избегала оружейную все время, пока я был в тюрьме. Она написала мне все об этом, среди тысячи других вещей. Можно подумать, такому парню, как я, надоест слушать о ее жизни. Было несколько типов клубных шлюх, которые писали мне письма, полные секса, обещаний и фотографий, которые должны были вытеснить Мел из моей головы. Но никогда я не переставал думать о ней. Ни разу. Она стала моим якорем. Потом она перестала писать после того, как я предложил ей найти себе парня. Как только я вернулся домой, я принял сознательное решение быть мудаком и насчет машины тоже. Я должен был им быть.
Это был правильный поступок.
Целую неделю, в Кер-д'Алене, я не охотился за ней, не поддаваясь искушению. Потом Пик упомянул, что в прошлую субботу девочкам нужна была помощь в переезде, и все было кончено. В тот день я держался от нее подальше – только поздоровался, – но это была настоящая пытка. Она была еще красивее, чем я помнил. Она располнела, превратившись из хорошенькой в великолепную девушку, с гладкой, насыщенной, загорелой кожей, с темными волосами и длинными ногами, специально созданными Богом, чтобы обернуться вокруг моей талии.
Когда она наклонилась ко мне, чтобы взять картонную коробку, я чуть не выскочил из штанов.
Мой долбаный президент хохотал надо мной, пока Лондон переходила в режим полной наседки. Однажды я пообещал ей, что оставлю Мел в покое – обещание, которое больше ничего не стоило, по моему мнению, учитывая, как она лгала клубу и обманывала нас. Но в одном я был уверен. Ни хуя, я целый год страдал от синих яиц не для того, чтобы Таз мог ворваться и украсть мой приз.
– Лондон ищет тебя, Мелани, – вежливо солгал я. – Она сказала тебе не приходить сюда, помнишь? Для этого есть причина. Это небезопасно.
– Со мной ты в полной безопасности, детка, – сказал Таз, сверкая глазами. Я не думаю, что он был серьезно заинтересован в ней, но он определенно получал удовольствие, раздражая меня. Придурок. Он был одним из братьев Хантера, и они никогда не любили меня. Сейчас Эм, возможно, и была старухой Хантера, но в какой-то момент она была в моем полном распоряжении. Он ненавидел меня за это.
Я тоже ненавидела его, он украл ее у меня. Хотя, глядя на Мел ... Блядь что я вообще когда-то находил в Эм?
– Наверное, мне пора возвращаться на вечеринку, – медленно произнесла она. Угу. Ни хрена себе.
– Потрясающе, – сказал я, хватая ее за руку и притягивая к себе. Таз расхохотался позади нас, когда я потащил ее прочь, но не к воротам в задней части стены, а вокруг стены внутреннего двора, в темноту. Несколько минут она ковыляла рядом со мной, потом потянула меня за руку, когда мы завернули за угол.