Божья коровка даже не была раздавлена. (Но, возможно, нужно было переехать ее несколько раз, просто для разнообразия.)
Джесс собиралась отдать мне так много дерьма, я просто знала это, потому что инструкции были так чертовски просты, что любой идиот должен был быть в состоянии следовать им. Дерьмо. Я бросила кисть и пошла на кухню за стаканом воды. Вдалеке я услышала слабый стук снаружи, сопровождаемый странным, похожим на серийного убийцу хрипом из холодильника. Я резко обернулась, уверенная, что меня вот-вот убьют.
Ничего.
Я на цыпочках медленно вернулась в столовую, где в обвиняющем молчании ждали трупы моих испорченных божьих коровок.
Затем я снова услышала стук, на этот раз более отчетливый. Кто-то стоял у двери... Конечно, я была дома одна, потому что Джессика должна была пойти в гости к Тазу, в то время когда я нуждалась в ней больше всего, оставив меня умирать. К тому самому Тазу, который после того, как не звонил всю неделю, внезапно нарисовался в оружейной комнате, видите ли, ему «нужно разобраться с дерьмом». С этим дерьмовым делом было так легко справиться, что потребовалось всего около часа, чтобы у него вдруг появилось достаточно времени, чтобы встретится с Джесс ночью. Правильно. Я не купилась на это ни на секунду и сказала Джесс об этом. Очевидно, он что-то задумал. Но она настаивала, что уже большая девочка и знает, что делает.
Я подошла к двери, жалея в тысячный раз, что у нас нет глазка. Вместо этого мы должны были смотреть в окно, чтобы увидеть людей снаружи, что, как услужливо указала Джесс, давало им легкую цель, если они хотели выстрелить в нас или поколотить хоккейной клюшкой. Собравшись с духом, я отодвинула занавеску в сторону, чтобы увидеть его.
Пэйнтер.
На мгновение я почувствовала тупое возбуждение, но потом вспомнила, что на прошлой неделе он перестал мне нравиться. Может, мы и не пара, но достаточно хорошие друзья, и я считала, что заслуживаю хоть какой-то признательности или общения. У него были сломаны пальцы, поэтому он не мог ответить на дружеское сообщение?
– Что случилось? – холодно спросила я, открывая дверь.
Он уставился на меня, молча обводя взглядом мое лицо, достаточно долго, чтобы почувствовать себя неловко. Какая-то часть меня хотела что-то нервно пролепетать, сотрясая воздух, но я сумела заглушить ее – с этого момента я устанавливаю правила.
– Извини, что не выходил на связь, – сказал он.
– Похоже, с тобой все в порядке, – заметила я, стараясь вести себя жестко. – Я знаю, что мы просто друзья, но ты как сквозь землю провалился. Что произошло?
Он пожал плечами, а потом улыбнулся такой милой и очаровательной улыбкой, что я почти испугалась. Почти. Но не совсем.
– Мой телефон сломался, – сказал она. – Я был занят клубными делами, поэтому просто взял с собой одноразовый телефон. Я не мог даже набрать СМС, к тому же у меня все равно не было твоего номера.
Ах... Видите, у него было хорошее объяснение! Самая глупая, самая доверчивая часть моего мозга была полностью готова поддаться на его отмазки. Нет. Нет, нет, нет.
– Разве у тебя нет номера Пикника? – резонно спросила я. – Он знает, как связаться со мной.
Улыбка Пэйнтера стала робкой. – Он не дал мне его – сказал, что я оказываю плохое влияние, и что мне следует держаться от тебя подальше.
Ну, это я, конечно, осознаю. Пэйнтер оказывал на меня дурное влияние. Вот он стоит у моей двери после почти недели радиомолчания, и меньше чем через минуту он уже разрушает мое чувство самосохранения.
– Заходи, – сказал я, уступая неизбежному. – Я все еще думаю, что ты отстой за то, что отшил меня, но вот твой шанс наверстать упущенное. К завтрашнему дню я должна придумать, как нарисовать маленьких животных на детях.
– Что? – спросил он, тупо глядя на меня.
– У Джессики завтра утром на работе карнавал, – объяснила я. – Она работает с детьми в общественном центре по программе «Особые потребности». Она спросила, пойду ли я добровольцем, и, поскольку я идиотка, то согласилась, заранее не поинтересовавшись на что именно я подписалась. Теперь я должна разрисовать лица, но понятия не имею, как. Если ты действительно хочешь потусоваться, потусуйся и помоги мне.
Он последовал за мной в столовую, остановившись рядом со столом, изучая мои жалкие потуги.