– Я крайне сожалею о том, что случилось с юным ван дер Хеевером, сэр. Вахмистр успел доложить мне об этом.
Шон сделал успокоительный жест, но глаза его на мгновение омрачились.
– Если бы я только знал, что вы идете сегодня вечером на передовую, сэр, – продолжал полковник, – я бы вас предупредил. С этим чертовым снайпером беда, да и только. Началось буквально с первого же дня, как мы здесь. Один и тот же тип, разумеется. Меткая сволочь, жуть. Ничего подобного я прежде не видел. Кругом полное затишье, а у нас просто кошмар. Всю неделю потери.
– Какие приняли меры? – задал вопрос Шон.
Все увидели, как лицо его потемнело от гнева, и в разговор быстро вмешался старший адъютант:
– Я говорил с полковником Кейтнесом, он командир Третьего батальона, сэр, и он согласился прислать к нам Андерса и Макдональда…
– Так вы с ним договорились! – радостно воскликнул полковник. – Вот это хорошо, просто замечательно! Никак не ожидал, что Кейтнес расстанется с этой своей парочкой.
– Уже утром они были у нас и весь день изучали обстановку. Я предоставил им полную свободу действий. Как я понимаю, охоту они начнут завтра.
Молодой капитан, командир роты «А», вынул часы и посмотрел на циферблат:
– Они начнут на моем участке, сэр. Я как раз собирался идти туда, пожелать им удачи. На позиции они выдвигаются в половине первого. Если вы не возражаете, сэр.
– Нет, конечно, – отозвался полковник. – Шагай, Дики, пожелай им удачи и от меня тоже.
Андерса и Макдональда в бригаде знали все.
– Я бы хотел познакомиться с ними, – неожиданно заявил Шон Кортни.
Полковник с готовностью согласился:
– Конечно, сэр. Я тоже пойду с вами, сэр.
– Нет-нет, Чарльз, вы и так всю ночь провели на холоде. Достаточно будет Дики.
С полночного темного неба густо валил снег. Он приглушал ночные звуки, окутывая все вокруг плотной пеленой; даже размеренные очереди станкового пулемета системы Виккерса, бьющего в брешь колючей проволоки на левом фланге батальона, были почти не слышны.
Марк Андерс сидел, завернувшись в одеяло, которое ему здесь одолжили; он склонил голову к лежащей у него на коленях книжке, пытаясь в колеблющемся свете свечного огарка разобрать буквы.
Явное потепление, сопровождающее снегопад, и тишина вместо звуков, доносящихся снаружи крохотной землянки, разбудили человека, который спал рядом. Он покашлял и, перевернувшись на другой бок, приоткрыл щелку в брезентовом пологе.
– Черт побери, – проворчал он и снова закашлялся утренним кашлем заядлого курильщика. – Этого еще не хватало, зараза! Снег пошел. – Он снова повернулся к Марку. – Все читаешь? – хриплым голосом спросил он. – Вечно сидишь носом в книгу. Глаза испортишь… как потом будешь стрелять?
Марк поднял голову.
– Снег идет уже целый час, – проговорил он.
– Все читаешь, читаешь… зачем тебе все это надо? – гнул свое Фергюс Макдональд; его оказалось не так-то легко сбить с мысли. – Что тебе это дает?
– Не люблю снег, – сказал Марк. – Мы не рассчитывали, что начнется снегопад.
Снег значительно усложнял стоящую перед ними задачу. Он накроет мягкой белой мантией всю землю. Кто бы ни попытался выползти из траншеи на нейтральную землю, он оставит после себя след, который с рассветом выдаст его внимательному врагу.
Фергюс зажег спичку. Прикурив две дешевые сигареты, одну передал Марку. Закутанные в одеяла, они сидели рядышком, прижавшись друг к другу.
– Послушай, Марк, ты ведь можешь отменить охоту. Пошли их подальше, и все. Ты ведь доброволец, слышь, парень.
Минуту они курили молча.
– Этот фриц очень опасен, – ответил наконец Марк.
– Если снег не закончится, он и сам завтра не вылезет. Будет лежать себе и плевать в потолок.
Марк задумчиво покачал головой:
– Если он настолько хорош, обязательно выйдет.
– Да, – кивнул Фергюс. – Такой он и есть. Вспомни выстрел вчера вечером… весь день пролежать на холоде, потом с пятисот ярдов словно в упор, да еще почти в темноте… – Фергюс прервал себя, потом быстро продолжил: – Но ведь и ты парень не промах. Ты у нас лучший.
Марк ничего не сказал, только аккуратно сбил пальцем с сигареты горящий кончик.
– Ну что, идешь? – спросил Фергюс.