Вчера в методистской церкви на Пайн-стрит состоялась погребальная служба над телом мистера Джекоба Генри Россоу. Во время охоты с группой друзей мистер Россоу упал в узкое ущелье Бабуинова ручья под новой веткой железной дороги и разбился насмерть.
Мистер Россоу был холост, работал в «Сахарной компании Зулуленда». На церемонии присутствовал председатель совета директоров компании мистер Дирк Кортни, который произнес над могилой короткую, но трогательную речь, в очередной раз продемонстрировав глубокую заботу даже о самых скромных сотрудниках своих многочисленных процветающих предприятий. «Величие проявляется в малом».
Дата в точности совпадала с днем его побега из долины. Этот человек мог быть одним из тех, кто охотился на него, Марка. Скорее всего, тот, кто вцепился в его поврежденную ногу, когда Марк висел на поручне товарного вагона. Если это так, то связь с Дирком Кортни выходит прямая. Марк потихоньку сплетал свою веревку, петля была уже почти готова, однако для нее недоставало головы.
Но в одном аспекте всей ситуации Марку стало легче. Между отцом и сыном, генералом Шоном Кортни и Дирком, похоже, существовала некая и довольно глубокая трещина. Дело в том, что ни одна из компаний каждого никак не пересекалась с другой стороной, руководства фирм никак не были связаны, каждая пирамида организаций стояла особняком. И эта разделенность, похоже, выходила за финансовые и деловые рамки: Марк не нашел ни единого свидетельства каких-либо контактов между этими двумя людьми на социальном уровне, да и, кстати, на факт активной вражды между ними указывала неожиданная перемена отношения к отцу со стороны «Ледибургского прожектора», как только сын получил в свои руки возможность контролировать издательскую политику газеты.
И все же Марк еще не до конца был уверен в своих выводах. Да и Фергюс Макдональд не раз предостерегал его о хитрости и вероломстве правящего класса и вообще всех богатеев: «Чтобы прикрыть свои грешки, они готовы на все, Марк. Они пойдут на любую хитрость, обман, на любую подлость, чтобы только не видны были пятна крови честного рабочего на их руках».
Возможно, прежде всего Марку следует точно установить, что его интересует только один из этих двоих. Для этого надо сделать следующий ход: вернуться в Ледибург и спровоцировать новое нападение – на этот раз он будет к нему готов и поймет, откуда оно пришло. Тут он вспомнил, как они с Фергюсом использовали Катберта, манекен, чтобы вызвать на него огонь и заставить врага обнаружить себя, и горестно усмехнулся при мысли, что на этот раз роль Катберта ему придется исполнять самому. В первый раз ему стало страшно, такого страха он не знал и во Франции, поскольку теперь перед ним представал враг гораздо более опасный и безжалостный, прежде такого он не мог и представить, а время для встречи неумолимо приближалось.
От одолевавших тяжелых мыслей его отвлекло получение еще одного внушительного послания из Ледибурга, которое дало ему прямой повод отложить непосредственные действия.
Мой милый и дорогой Марк!
У меня для тебя прекрасная новость! Как говорят, если гора не идет к Магомету, то он (или она!) идет к горе. Моя сестра с мужем на четыре дня едут в Дурбан и пригласили меня с собой. Мы приедем четырнадцатого числа и остановимся в «Марин-отеле» на набережной Марин-парад – это будет просто шикарно!
Марк сам не ожидал, что ему будет настолько приятно узнать о ее приезде, и стал с нетерпением ждать встречи. Оказывается, он успел сильно привязаться к этой далекой, всегда готовой ему помочь, доброй девушке.
Когда они встретились, он снова удивился – оба потрудились приодеться, уделив большое внимание каждой детали своей одежды. И оба мучительно стеснялись, чувствуя себя не в своей тарелке под строгим оком старшей сестры Марион.
Они сидели на веранде гостиницы, чопорно пили чай, вели светскую беседу с сестрой и исподтишка изучали друг друга, поглядывая один на другого поверх чашек.
Марион похудела, Марк это сразу отметил, но ни за что не догадался бы, что бедняжка чуть не уморила себя голодом ради этой минуты; она была хороша собой, гораздо привлекательнее, чем он помнил и чем она выглядела на фотографии. Но главное – Марион, как всякая цельная личность, была для него понятна и чиста, от нее так и веяло теплом. Бо́льшую часть жизни Марк оставался одинок, особенно в эти последние несколько недель, когда жил в своей крохотной запущенной комнатушке с тараканами и его одиночество скрашивали только планы на будущее.