драгоценных детей. Она не знала, что сказать.
У Сойер не было такой проблемы. – Она собирается свести нас с ума. У нас будут двойные
татуировки с одинаковыми именами.
Лили присела на край кровати. – А как насчет того, когда мы поедем в отпуск и будем все
вместе?
– Я уже думала об этом, – печально сказала Вида.
– Тогда почему? – спросила Сойер.
– Потому что я могу получить это снова, и я не хочу упустить такой шанс, – объяснила
Вида.
– Какой шанс? – спросила Лили, протягивая руку, чтобы прикрыть маленького, извивающегося ребенка, который сбросил одеяло.
– Смотреть, как маленькие девочки снова растут вместе, как и мы. Когда я услышу, как они
хихикают вместе, я подумаю, что это Кэлли и Сойер. Когда они сведут меня с ума, я буду думать,
Джейми Бигли: «Падение Шейда (ЛП)»
200
что это как Сойер и Кэлли. Но самое главное, я не могла придумать двух лучших тезок.
Палец Лили коснулся щеки ее тезки.
– Ей повезло, что вы с Колтоном стали ее родителями.
– Им обеим, – добавила Сойер.
Лили наблюдала, как малышка Сойер крепко сжала палец своей тезки.
– У меня есть кое-что для тебя, Лили. Это там, на столе. – Вида кивнула на столик у
кровати.
Лили встала с кровати и взяла толстый желтый конверт.
– Я нашла его пару месяцев назад, когда убирала нашу свободную спальню для девочек. Я
положила туда кое-какие вещи, которые принадлежали мне и Сойер из нашей общей квартиры. В
одной из коробок Сойер лежали ее школьные папки. Ее мама сохранила все школьные вещи.
Когда я просмотрела их, то нашла эту фотографию. Я пойму, если ты не захочешь ее взять себе.
Лили посмотрела на подругу и увидела, как Вида уткнулась лицом в шею ребенка. Ее плечи
дрожали. Ее взгляд упал на страдальческое выражение лица Сойер.
Лили снова посмотрела на конверт, который держала в руках, и вытащила рамку. Она
посмотрела на фотографию, которую держала в руках. Фотография запечатлела их втроем, когда
были детьми, – они сидели за маленьким столиком в квартире Сойер. Они явно играли в школу.
Вида что-то резала, Сойер явно склеивала вещи, а она красила. Мама Сойер сделала снимок, когда все трое болтали.
Когда Лили посмотрела на фотографию, то не заметила явного пренебрежения к ее грязным
волосам, одежде, которая была не в моде, или даже синяку на щеке. Все, что она видела, это
любовь и привязанность, которые три маленькие девочки разделили друг с другом в ту короткую
секунду.
Лили вернулась и села на кровать рядом с Видой. – Спасибо, Вида. Я буду дорожить ей. Это
была лучшая часть моего детства. Те дни, когда я играла с вами, были очень особенными для
меня. Я узнала от вас двоих все, что нужно любому ребенку; то, что я надеюсь передать своим
детям, и я всегда буду благодарна вам за то, чему вы научили меня.
Лили положила рамку с фотографией на кровать и потянулась к милому ребенку, уютно
устроившемуся на руках у Виды. Ее рукав откинулся назад, открывая татуировку на нижней
стороне предплечья. Незабудки обрамляли три белые пасхальные лилии с именами ее сына, Джона Уэйна, Шейда, а также Виды, Сойер и Бет; имена их детей, были вписаны внутри
маленьких незабудок. У каждой пасхальной лилии было свое слово – Любовь, Надежда и Вера.
Только Колтон мог дать тату последний штрих, в котором оно нуждалась. Часть татуировки была
затенена, но другая половина была окутана золотым светом, навсегда унося прочь темноту ее
боли, оставляя позади рождение нового начала, которое будет разделено со всеми, кого она
любила.