Вместо ответа Дэрил прижал меня к себе и поцеловал — бережно и осторожно, но так невыносимо сладко, что ноги стали ватными. Я запустила пальцы в его волосы, взлохматив их еще сильнее и возвращала нежные касания языка, губ, скользила пальцами по контурам его лица, с удовольствием запоминая чуть колючие от щетины щёки, очерчивая скулы и постепенно спускаясь ниже, трогая его шею и плечи. Дэрил обхватил меня за талию и прижал к себе плотнее, так, что мне стало жарко — я чувствовала его твердую грудь, ноги и живот, а еще то, что ниже… тоже весьма твердое и горячее. Поцелуй стал глубже, наше дыхание чаще, а мысли тягучими и спутанными, но в тот момент, когда его руки уже добрались до моих ягодиц и сжали их, я очнулась. И с усилием оторвалась от его рта, хватая слишком теплый воздух и любуясь его потемневшими от желания глазами.
— Я пойду… хочу навестить Лидию в больнице, пока еще можно. Может быть, док ее отпустит, — хрипло пробормотал Дэрил, явно пытаясь взять себя в руки, — а потом вернусь. Идет?
— Да, — я шумно выдохнула, — я жду тебя… если хочешь, то привози Лидию сюда.
— Можно? — он явно удивился.
— Я буду рада, — ответила я и была вознаграждена неуверенной, но сияющей ухмылкой, на миг осветившей его серьезное лицо.
— Спасибо, - просто сказал Дэрил и тихо вышел.
— И давно это у вас? — в наступившей тишине голос Софии прозвучал неожиданно громко.
Я охнула, испугавшись, и повернулась к дочери. Она уже не спала, а явно наслаждалась зрелищем, не предназначенным для шестнадцатилетних девочек. Эта мысль заставила меня залиться краской до корней волос.
— Недавно, — обронила я, присаживаясь на край кровати и беря Софию за руку, — я думала, что ты спишь…
— Я проснулась на самом интересном месте, — фыркнула дочь, — но я рада. Правда. Дэрил — отличный парень, и он смотрит на тебя целую вечность. Только ты не видела.
— Увидела. Когда ты исчезла, — я сглотнула, — я хотела бы, чтобы ты рассказала мне обо всем, что было с тобой и Алишей. Если ты готова. Если нет, то позже, или мы можем найти психолога. Я не представляю, что тебе пришлось пережить и… Но не стоит держать всё в себе. Ты дома, в безопасности и это самое главное. Я так виновата, что не уберегла тебя, София, но я постараюсь…
— Нет, мама, ты не при чем, — дочь покачала головой, — это всё Лиззи и её сестра. И Милтон. Ужасно то, что мистер Блейк его убил. И то, что он сошел с ума тоже ужасно, мне его жаль… Он любил свою дочку, но находить ей замену — это не выход.
— Ты не… пострадала? — я внимательно следила за выражением лица Софии. — А Алиша?
— Нет, он только один раз ударил ее по лицу, я очень испугалась. Меня он и пальцем не тронул, — сказала София.
— Хорошо, — я выдохнула с облегчением.
Больше всего я боялась, что девочек изнасиловали, но, судя по простодушной мордашке моей дочери, ей это не приходило в голову. Насчет Алиши я не была так уверена, но Мэдисон расскажет после. И девочки пройдут тщательный медосмотр — об этом сообщил мне агент ФБР, завидев которого Доун встала по стойке смирно. Дело Блейка передадут в Атланту и его самого уже перевезли туда, так что, скорее всего, мы больше никогда не увидим этого человека, чему я была рада. Будет суд, на котором Софи и Алиша должны будут дать показания, а затем всё закончится, как страшный сон. Это и был сон. Липкий, кошмарный, длинною в целый год. А теперь я проснулась.
Когда Дэрил приехал, Лидии с ним не было — врачи пока не рискнули её отпустить, да и она сама хотела побыть вместе с Карлом Граймсом в больнице. Парню пришлось хуже всех, и еще предстоит разговор с ФБР, как и Рону и Дуэйну. Я решила отложить разговор о том, что было с Карлом на потом — слишком много впечатлений для одного дня.
Как я и обещала, мы поужинали пастой, запив её пивом — Дэрил принес несколько банок с собой — на удивление, мне понравилось. А потом мы наконец-то оказались в моей спальне с плотно закрытой дверью вдвоем. Он оробел, когда я стянула футболку через голову, оставшись в одном белье, но очнулся, когда я принялась стягивать с него рубашку.
— Что такое? — прошептала я, глядя на то, как он дрожит и прячет глаза.
— Лучше тебе… не видеть, — спустя несколько мучительно длинных минут, еле разжав губы, выталкивает он, и, кажется, я понимаю в чем дело. Про свои шрамы я забыла — от счастья. И от желания, которое плавило меня, как воск, стоило мне дотронуться до Дэрила Диксона.
— Я знаю, — просто сказала я.
— Что? — он непонимающе моргнул.
— Давай выключим свет, если ты хочешь, но сначала — взгляни.
Я повернулась спиной и Дэрил, грязно выругавшись, спросил:
— Это твой муж?
— Да. Но это закончилось, — я повернулась лицом к мужчине, которого не ждала и не ожидала, но который был рядом и, кажется, любил меня, вопреки всему, и чувствовала затопившую меня до основания нежность. Не любовь. Пока. Всему свое время. Но я дам нам шанс, который обещала ему. И у нас все получится, я в это верила.
Я снова приблизилась к нему и Дэрил покорно позволил стащить с себя рубашку. Его шрамы были страшнее моих — ремень с металлической пряжкой — полосы пересекали всю спину. Легко погладив каждый, я прижалась к его рту, целуя далеко не так нежно, как несколько часов назад, а наоборот — быстро, страстно, безумно. Словно пытаясь забыться. Он застонал, возвращая поцелуи и трогая меня так, как я мечтала — гладя, сжимая, лаская шершавыми пальцами, проводя ими по груди, животу и бедрам. Я потянула его в сторону кровати, попутно избавившись от всей остальной одежды. Когда он вжал меня спиной в матрас, начиная двигаться и не сводя безумного взгляда с моего лица, я выдохнула его имя. И повторяла его снова и снова, растворяясь в ощущениях, захлестнувших нас обоих с головой.
— Кэрол… моя… — едва слышно произнес он, падая рядом и переводя дыхание, перевернув меня и прижав к своему боку.
Я дышала так, словно пробежала марафон и не могла ничего ответить, но он и не ждал.
Утром я проснулась от того, что чья-то щетинистая щека щекотала мою кожу, дерзко покрывая поцелуями внутреннюю поверхность бедер. Я позволила ему делать все, что он хотел, всхлипывая и сдерживая стоны, чтобы не разбудить Софию, а потом вернула должок.
Потом я приняла душ и пошла в комнату дочери — она еще спала, дыша ровно и безмятежно.
— Она в порядке? — немного смущенный Дэрил материализовался на кухне, с интересом принюхиваясь.
— Оладьи с яблоками и кофе. Будешь? — я протянула ему тарелку и улыбнулась его сосредоточенному выражению лица, пока Дэрил жевал сладкое тесто.
— Ниган звонил. Хотят приехать всей оравой. Или ждут нас. Как смотришь? — Дэрил с наслаждением отхлебнул кофе и прикрыл глаза.
Помешивая свой капучино с корицей, я думала. Нужно было рассказать Софии про Карла и навестить его в больнице, затем съездить в участок и дать показания о прошлом дне, как бы я не хотела вернуться обратно в постель и утащить Дэрила следом. И Мэдди. Конечно же, стоило увидеться с Кларками и Ниганом.
— Поедем к ним, если Софи не возражает, — приняла я решение.
— Не возражаю против чего? Доброе утро, Дэрил, против тебя я точно не возражаю, — появившаяся на кухне София была бодра, точно птичка и так же весело щебетала. Трудно представить, через что ей пришлось пройти, но она держалась настолько хорошо, что слезы чуть не потекли по моим щекам. Моя чудесная храбрая девочка. Мой верный и желанный мужчина. Оказывается, счастье всё же бывает.
========== Глава 28. Мэдисон ==========
Я сразу же предложила Рику съездить к Лори, чтобы рассказать ей про Карла. Я была уверена, что это самое полезное, что я могла сейчас сделать. Внутри кипела энергия предвкушения… Как будто мой организм точно знал, что скоро всё закончится и наконец-то наладится. На обратном пути я даже напевала. Ниган отправился домой — в душ и переодеться после того, как они с Дэрилом вытащили Лидию из подвала, а потом собирался заехать ко мне. Мы ждали новостей от полиции, которая уже должна была арестовать Лиззи Самуэльсон и её сестру Мику и допросить. Что-то важное расскажет и Лидия Шеридан, я была в этом уверена, как никогда. На душе стало как-то легко, и мне даже не хотелось никуда бежать, нечего стало кому-то доказывать, ведь Диксон, и правда, оказался невиновен. А просто влюблен в Кэрол так, что трудно было не заметить. Как щенок. Но она не возражала — что ж, Ниган совершенно справедливо заметил, что это не моё дело. Как же трудно было признать свою неправоту!