— Хм, — тихо усмехнулась, задумавшись над ответом, а потом призналась: — Наверное, крылья ангела. Причём одно из них сломанное.
— Это как-то связано с твоим прошлым?
— Да, — кивнула я.
— И это что-то, о чем ты хотела бы помнить?
— Да.
— Вот поэтому у меня нет татуировок, — подытожил он. — Люди делают татуировки по разным причинам, но так или иначе это всегда напоминания о том, что сделало их такими, какие они сейчас. Я же не хочу вспоминать о людях, которые дали мне жизнь. О людях, которые меня вырастили… — он решительно покачал головой. — О местах, которые я видел, о поступках, которые я совершал. Все равно из головы это не выкинешь. Так зачем ещё и рисовать это на теле? Я ни на чем не хочу зацикливаться.
Его язвительный тон был адресован не мне, но я понимала, что задела его за живое. И догадывалась, о чем он говорит. Воспоминания о детстве по-прежнему причиняли боль, и он не хотел думать о них, глядя в зеркало.
Внезапно я поняла, что у нас с Глебом общего. Насколько иной могла бы быть наша жизнь без нерадивых родителей. Или родись мы в других семьях.
— Ни матерей, ни отцов, — прошептала я.
— Что?
Моргнув, я покачала головой.
— Ничего.
Только когда мои лёгкие начали гореть, я осознала, что все это время не дышала. Сделая глубокий вдох и собрав медикаменты, я выпрямилась и спросила:
— Твой брат много для тебя значит? Кирилл, Адиль, Ева.. Возможно, когда-нибудь ты поймёшь, как тебе на самом деле повезло, или найдёшь что-то или кого-то, кто будет тебе небезразличен.
Может, и я буду в их числе, подумала я, подходя к шкафчику и расставляя все по местам, в точности так же, как было.
Вспышка молнии осветила комнату, и через несколько мгновений послышался раскат грома.
Черт. Я же так и не позвонила Елене.
Услышав, как скрипнула кушетка у меня за спиной, я поняла, что Глеб поднялся.
— Там дождь, — произнёс он. — Я тебя подброшу. Пошли.
Повернувшись, я увидела его массивный силуэт в дверном проеме. Он натягивал серую футболку, на которой виднелись разрывы и пятна крови.
Господи. Я едва не задохнулась, увидев, как напряглись мышцы его живота, проследила взглядом за линиями, которые исчезали под шортами. Чистый секс.
Я отвернулась к шкафчикам, пытаясь замедлить дыхание и не думать о нас с Глебом вдвоём в машине.
«Я подброшу тебя». Я покачала головой. Ага, черта с два.
— Все в порядке, — пробормотала я, не поворачиваясь к нему. — Я позвоню Елене.
— Даже не думай вынуждать свою сестру сесть за руль в такую погоду, — произнёс он своим размеренным низким голосом, в котором послышалась угроза. — Иначе мне придётся придумать что-нибудь ещё, чтобы снова поставить тебя на колени.
У меня вытянулось лицо, а во рту пересохло. Маленький засранец.
— Не зли меня, Эми. Я буду у входа через пять минут.
И с этими словами он исчез.
***
Находясь в тепле и безопасности, я все ещё никак не могла унять нервную дрожь, от которой волоски на моих руках стояли дыбом. Я сжала ткань своей юбки в кулаках и смотрела невидящим взглядом в окно.
Он был слишком близко. И - я вытерла ладони о свои тёплые бёдра - недостаточно близко.
— Вот, — заговорил Глеб, и я вздрогнула. Он протянул руку за полотенцем, лежавшим на заднем сиденье и бросил его мне. — Оно чистое.
Ну, разумеется, чистое, Глеб мог время от времени запачкать руки, но его одежда и автомобиль - во всяком случае, судя по тому, что я видела, - были безупречны. Черт, даже его дом выглядел девственно чистым.
— Спасибо, — сказала я, поймав полотенце у груди.
Хоть какое-то занятие. Все что угодно..
Я нагнулась и вытерла ноги, а потом сняла шлёпанцы и насухо промокнула ступни.
Я не успела промокнуть насквозь, да и Глеб подъехал максимально близко к школьному входу, но мне все же досталось. Одежда была в мокрых пятнах размером с монету, а пряди волос прилипли к шее и плечам.
Вытерев бёдра, я прислонилась спиной к сиденью и отёрла капли воды со своих голых рук.
Вытираясь, я чувствовала, что Глеб наблюдает за мной.
Повернувшись, я положила полотенце на заднее сиденье и замерла, когда в полной тишине у меня в животе раздалось урчание - доказательство того, что я ничего не ела с раннего утра.
Черт. Я снова повернулась и пристегнула ремень, надеясь, что он ничего не слышал.
Но нет.
— Ты голодная? — спросил Глеб, бросив взгляд в мою сторону. — У меня есть что перекусить, если хочешь.
— Нет, все в порядке, — пробормотала я, не глядя на него.
И тут у меня в животе снова заурчало. Я закрыла глаза и обхватила себя руками, вжавшись в сиденье.
— Господи, — усмехнувшись, он снова протянул руку и достал из сумки на заднем сиденье пластиковый контейнер.
— Ешь, — скомандовал Глеб, поставив его мне на колени.
Я поджала губы. Почему он говорит со мной таким снисходительным тоном?
— Все нормально, — сказала я, отворачиваясь к окну. — Я все равно скоро буду дома.
— Значит, домой я тебя могу отвезти, но еду мою ты есть не станешь?
Мои глаза округлились, я посмотрела на него.
— Ты же сам заставил меня поехать с тобой, — заметила я, а потом тихо добавила: — Я благодарна, разумеется, — и покачала головой, не сумев сдержать улыбку. — Ладно, — проворчала я. — Поем.
И в считанные секунды я сняла с контейнера крышку и удивленно уставилась на ломтики арбуза, лежавшие внутри. Взяв ломтик двумя пальцами, я пошутила:
— Фрукты? Я никогда не представляла тебя нарезающим арбуз, Глеб.
— Но в других сценах ты меня представляла, — невозмутимо произнёс он, и на его лице появилось такое выражение, словно ему было все обо мне известно.
Переключив передачу, он устремился вперёд, а я закатила глаза, не желая развивать эту тему, поднеся к губам ломтик арбуза и откусила половину. Мне нравилось ощущение его зернистой поверхности на языке.
Проглотив сок, я едва не рассмеялась и вовремя прикрыла рот рукой: я и не думала, что была настолько голодна.
— Очень вкусно. Спасибо.
Но когда я взглянула на Глеба, от моей улыбки не осталось и следа. Он сосредоточено смотрел на дорогу, и его лицо было похоже на маску. Казалось, он был чем-то рассержен. Машина замедлила ход, и в его прищуренных глазах появилось странное выражение.
— Я что, ем твой обед? — спросила я, внезапно разозлившись на то, что он вынудил меня это съесть. — Я же сказала тебе, что все в порядке..
— Ешь, — оборвал меня он. — Пожалуйста.
Он сглотнул, и его кадык дёрнулся. Ему было явно не по себе.
Я тихо жевала, наблюдая за Глебом, следя взглядом за его движениями, и чертовски хорошо понимала, что, если бы мне пришлось выбирать, за кем наблюдать - за дирижером или за Глебом Голубиным, я бы выбрала Глеба.
Его пальцы сжимали рычаг переключения передач, мускулистые икры напрягались всякий раз, когда он выжимал сцепление, а зеленые глаза, которые - клянусь - почернели, напряжённо смотрели в лобовое стекло.
Я могла бы бесконечно любоваться тем, как он ведёт машину.
— Перестань на меня смотреть, — сказал он, и я тут же перевела взгляд на его лицо.
Черт!
Он по-прежнему смотрел в лобовое стекло, его губы были приоткрыты, а лицо выглядело настороженным.
— Что? — спросила я, сделав вид, будто не поняла, о чем он. Будто я сейчас не пускала слюни, глядя, как он ведёт автомобиль. Но это было бесполезно. Мои щёки пылали, и я уверена, он это заметил.
— Из-за тебя мы попадём в аварию, черт возьми, — выругался Глеб.
— Из-за меня? — нахмурилась я. — И что же я такого сделала?
Он покачал головой, издав едва слышный смешок.
— Сделай одолжение, ладно? — его голос вдруг стал мягким и чувственным. В этой внезапной перемене было что-то угрожающее.
Глеб стрельнул в меня взглядом, и я захлопнула рот, проглотив остатки арбуза. Какого черта он смотрит на меня вот так?
Дёрнув подбородком в мою сторону, он произнёс: