Но тут же отскочила от неё.
— Ещё, — потребовала я, раскинув руки в стороны, приглашая мать продолжать.
Сдвинув брови, она смотрела на меня, пытаясь что-то разглядеть в моих глазах, - что, не знаю.
Её рука снова хлестнула меня по лицу. На сей раз зацепила ногтями губу, и я крепко зажмурилась, поморщившись от боли. Прерывисто дыша, я снова выпрямилась.
— Давай ещё. Неужели это все, на что ты способна? — бросила я.
Слезы стояли в глазах, но я не испытывала ни грусти, ни злобы, ни обиды. Чем больше она била меня, тем сильнее я себя ощущала. У неё не было других козырей.
— Кэтрин, что… — услышала я голос Елены наверху лестницы и выставила руку, призвав её остановиться и подождать.
Отдышавшись, я покачала головой.
— Я вызову полицию, — она повернулась, чтобы пойти в гостиную.
— И что же ты им скажешь? — вскинув голову, спросила я с издёвкой. — Вице-президент клуба бизнесменов, председатель общества садоводов и председатель школьного комитета? — я перечислила те многочисленные сообщества, в которых она может оконфузиться. — Что такое ты можешь им сказать, чего я не могу?
И она остановилась. Я знала, что попала в цель.
Эта женщина не хотела нежеланного внимания к своей персоне и, несмотря на то что я не стала бы никому рассказывать о ней, своей сестре или об отце, она думала, что я на это способна. И этого было достаточно.
Она стояла спиной ко мне.
— Убирайся.
— Чтобы ты наконец могла остаться одна? — тихо спросила я.
Она не повернулась.
Не посмотрела на меня.
Она просто стояла и ждала, пока я исчезну, чтобы вернуться к своим иллюзиям, чтобы сделать вид, что ничего этого не было на самом деле.
Я бросила взгляд на Джулию и Елену, которые стояли с охапками моих черно-белых тетрадей в руках и смотрели на нас во все глаза.
— Пошли, — скомандовала я.
Когда мы вышли из дома и направились к машине, Елена догнала меня и спросила:
— Ты в порядке?
— Нет, — улыбнулась я. — Ни черта я не в порядке.
***
Глеб
Я стоял в душе, опершись о стену и опустив голову. Проводил ладонью по волосам и выдыхал, избавляясь от дерьмовых воспоминаний, которые день за днём пытался оставить в прошлом.
Вот почему я занимал себя по максимуму.
Учёба. «Петля». Футбол. Клуб. Мои компьютеры. Друзья.
Я почти никогда не оставался дома в одиночестве и по той же причине предпочитал не сближаться с людьми. Особенно с женщинами.
Я провёл руками по лицу, ощущая привычную тяжесть.
К черту Эмили Картер. Ей с какого-то хрена понадобилось взять и снова включить сучку, да и почему меня это удивляет? Кирилл, помнится, меня предупреждал, он говорил, что она дерганая и плаксивая. Но я все равно мечтал о ней.
А почему? С чего она вообще казалась мне какой-то особенной? У меня было не так много девушек, как она, по всей вероятности, считала, но я мог себе это позволить. Мог бы заполучить любую. Черт, да взять хоть Алесю. Мы с ней всегда были готовы встретиться по первому звонку. Так зачем мне эти закидоны Эмили?
Каждый её взгляд стоил тысячи слов. Почему я чувствовал себя таким цельным, когда она улыбалась мне или смотрела так, словно нуждалась во мне?
Когда прошлым вечером я заглянул в её испуганные глаза и впервые увидел все эти чувства, которых она так боялась, но мечтала испытать, я тут же понял, что в ней сокрыто намного больше, чем она привыкла показывать окружающим.
И я понял, что из-за неё потеряю голову.
Я сглотнул комок в горле и выключил воду. Выйдя из душа, схватил полотенце, обмотал его вокруг талии и подошёл к зеркалу над умывальником. Вытер конденсат и приблизился к нему, пытаясь увидеть себя со стороны.
Достаточно симпатичный. Достаточно сильный. Достаточно уважаемый. Достаточный парень. Я был чист, и никто не мог посмотреть на меня сверху вниз. Я выпрямился и напряг челюсть. К черту её. Почему меня вообще все это волнует?
Конечно, прошлой ночью у меня был лучший секс в моей жизни, и мне даже не понадобилось кончать. Но потом, во дворе, когда она посмотрела на меня как на грязного ублюдка, я впервые за долгое время почувствовал себя так, словно вернулся в свой дом. Нечистым. Незащищенным. И недостойным.
Я больше никому не позволял вызывать во мне это чувство. Никогда.
Я сорвал резинку с волос и, взяв щётку с комода, собрался уже выйти из комнаты, как вдруг грохнула музыка.
Какого черта?
Шагнув к окну, я дернул его вверх и выглянул наружу.
— Мы вчера уже играли в эту игру, помнишь? — проорал я Кэтрин, увидев её через открытые двери балкона. — И я выиграл!
Я с трудом мог различить её силуэт через ветви дерева. Она лихорадочно нажимала на кнопки стереосистемы.
— Я пытаюсь выключить это! Отвали! — завопила она, не поднимая глаз.
Я осторожно вылез через окно и стал пробираться по дереву, стараясь ступать легко и быстро, так как под моим весом толстые ветви поскрипывали, а листья осыпались. Добравшись до узенького балкончика Евы и перемахнув через поручень, я запрыгнул в комнату.
— Убирайся, — округлив глаза, Кэтрин с воинственным видом смотрела на меня. — Я сама могу справиться, Глеб.
Засунув руку за тумбу, я выдернул шнур из розетки, и наступила тишина. Мое сердце гулко билось в груди, а Кэтрин тяжело дышала, судя по тому, как вздымалась и опускалась её грудь. Не знаю, что в ней было такого, но моя кровь всегда вскипала, когда она оказывалась поблизости. Мне хотелось или крушить все вокруг, или трахать её до умопомрачения, и это пугало меня. Не второе пугало - первое. Рядом с ней во мне будто просыпалась агрессия, и я точно не знал, почему и стоит ли мне её опасаться.
Я выпрямился и убрал пряди распущенных волос с лица. По-прежнему сжимая в руке щетку, я смотрел на неё, а она - на меня. Её взгляд был насторожен, а рот немного приоткрыт, но она не выглядела разгневанной. Я не мог понять, о чем она размышляет.
Выпустив провод из рук, я выгнул бровь.
— Думай головой. В следующий раз просто вытащи вилку из сети.
Она скрестила руки на груди - под её просвечивающей белой кофточкой виднелся белый бикини-топ.
— Возможно, если бы ты не совал свой нос в чужие дела, я бы догадалась сама, — огрызнулась она, вздёрнув подбородок.
Я покачал головой, горько усмехнувшись.
— Это ты вчера совала свой нос в мои дела. А я просто хотел помочь, — сердито произнёс я, проведя щеткой по волосам.
— Поэтому вёл себя снисходительно и посоветовал мне думать головой? — парировала она. — Мне такая помощь не нужна, Глеб.
— Ага, — я подошёл к ней вплотную. — Я несколько лет пытался с тобой по-хорошему, а что в итоге? Последи за своим поведением, и я тогда сделаю то же самое.
— Тогда перестань смотреть на меня свысока! — закричала она.
— Вот именно! — прорычал я, отвернувшись.
Я снова рванул щеткой по волосам и перехватил их резинкой, собираясь лезть через балкон.
— Перестань, — простонала Кэтрин за моей спиной.
Я резко развернулся.
— Что?
— Ты.. — она сжала губы и провела руками по лицу. — Ты рвёшь свои волосы. Я не могу на это смотреть. Ты неправильно их расчёсываешь.
Я закатил глаза и отвернулся к балкону.
— Ага, я умею расчёсываться, мамочка.
— Сядь, — скомандовала она, и я услышал, как за моей спиной двигают мебель.
Снова повернувшись, я увидел, что она поставила в центр комнаты стул, и во рту у меня пересохло.
— Зачем? — спросил я почти шепотом.
Она встала позади стула. Её плечи казались расслабленными, а между кофточкой и джинсовыми шортами выглядывала полоска подтянутого живота. Мне хотелось прикоснуться к ней, хотелось провести весь день в кровати с ней вдвоём.
— Просто сядь, — она произнесла эти слова твёрдо, но терпеливо и кивнула. — Пожалуйста!
Я прищурился. Она же не собирается… Мои плечи ссутулились, глаза округлились. О черт, только не это.