Кэтрин упала, когда он отшатнулся от неё, но сразу же поднялась на ноги, выставив вперёд нож и глядя на отца. Её глаза расширились, когда она увидела направленный на меня пистолет.
— Ты его убьешь, — пригрозил отец, прижав ствол к моему виску.
Я медленно зажмурился. В голове пронесся десяток различных сценариев. Наручники врезались в кожу и держали меня слишком крепко.
— Да как вы можете? — Кэтрин покачала головой. — Он ваш сын.
— Верно, — парировал отец. — Так и есть. Он мой сын.
И он посмотрел на меня, с каждым словом обнажая свои пожелтевшие от сигаретного дыма зубы.
— Твоей матери ты был не нужен, так кто же о тебе позаботился? Кто подчистил за тобой в подвале? Я создал тебя. Я - все, что у тебя есть, Глеб.
Нет. У меня была семья. Кирилл, Елена, Адиль, Кэтрин. У меня была семья.
— Отойдите от него, — произнесла Кэтрин, но я смотрел отцу в глаза.
— Ты знаешь, что я прав, — сказал он, глядя на меня уже спокойнее. — Она тебя кинет. Все это сучки так поступают. Ты окажешься недостаточно хорош для неё. Ты будешь недостаточно зарабатывать. Она найдёт в тебе изъян и уйдёт к другому.
Нет. Она меня любит.
— А Кирилл на тебя обижен. Потому что ты умнее его. Ты сильнее. В сложной ситуации он всегда будет думать прежде всего о себе.
Я опустил взгляд, почувствовав, как на шее пульсирует вена.
— Глеб, посмотри на меня! — сказала Кэтрин.
— А Елена? — продолжал отец со смехом. — Эта баба не могла толком протрезветь ради собственного сына. Ты ничего не значишь для этих людей, — сказал он с издевкой. — Они не имеют с тобой ничего общего. Ты будешь первым, кого они выбросят за ненадобностью, когда жизнь повернётся к ним боком. Ты единственный, кто не вписывается в их компанию!
— Заткнись! — закричала Кэтрин. — Глеб! Посмотри на меня!
Я покачал головой. Я хотел, чтобы он исчез. Хотел, чтобы все они исчезли. Я был хорошим. И неважно, кто от меня уйдёт, кто забудет обо мне и кто будет смотреть на меня с презрением, я уже не маленький грязный ребёнок, одиноко рыдающий в своей комнате.
А потом я моргнул, вернувшись к реальности. Мы все насторожились, услышав, как снаружи с визгом затормозил автомобиль.
Свет фар ударил в окна на крыльце, ворвался в прихожую. Я посмотрел на Кэтрин и дёрнул головой в сторону двери, чтобы она уходила отсюда.
Но она расправила плечи с воинственным видом.
Мой отец оказался в ловушке. Все мы понимали, кто там, снаружи. И что будет дальше. Я посмотрел на неё с мольбой во взгляде.
Затем услышал звук других подъезжающих автомобилей и по гулу моторов узнал машины Евы и Адиля - так, будто они были моими. Отец переступил с ноги на ногу, и я быстро взглянул на его подельника, который скорчился у дивана, по-прежнему держась за лицо.
На крыльце послышались шаги, и отец прижал пистолет к моему виску. Кирилл выбил дверь ногой и сразу же увидел меня на полу.
— Отойди от него! — прогремел он.
Они с Адилем ворвались в дом и набросились на отца, не дав ему времени подумать или оценить ситуацию.
Отец поднял пистолет. Черт!
— Назад! — заорал он, но Кирилл замахнулся и врезал кулаком ему в лицо. Тот выронил пистолет из рук.
Ворвались Ева и её папа - она, должно быть, сбегала за ним домой. Подскочив к отцовскому приятелю, папа Евы уложил его на пол. Мой брат припер отца к стене, и они с Адилем держали его руки.
Дом наводил народ: девчонки кинулись к Кэтрин, Ева прикоснулась к порезу у неё на шее. Елена и её муж, Джейсон, вошли следом. Елена бросилась ко мне со слезами на глазах.
И наконец вошёл отец Джулии, который присутствовал на пикнике. Он спокойно обвёл взглядом всю эту сцену, как будто она была для него вполне привычной.
— О боже, — разрыдалась Елена, глядя на Джейсона. — Сними с него это, — взмолилась она, лихорадочно дергая за наручники.
— Кирилл! — закричала Ева, и, вскинув голову, я увидел, как мой брат врезал кулаком отцу в живот, пока Адиль держал его.
— Ты в порядке? — спросила Елена, взяв меня за подбородок и осматривая мое лицо.
Я кивнул, тяжело дыша.
— Найди ключи. Пожалуйста, — я крутил запястьями, отчаянно пытаясь выбраться из этих оков.
Она подошла к отцу, своему бывшему мужу, и стала вытряхивать все содержимое, пока не нашла ключ от наручников.
Я швырнул наручники на пол и тут же поймал взгляд Кэтрин. Её покрасневшие глаза, беспокойство, написанное у неё на лице, сказали мне все. Она подбежала ко мне и, всхлипнув, обняла меня руками за шею. Я подхватил её на руки и прижал к себе крепко.
Она заполняла мое сердце, и точка. Она была всем, в чем я нуждался, всем, чего я хотел.
Мой отец вдруг рассмеялся, нарушив тишину.
— Ты знаешь, что я прав, Глеб.
Я зажмурился, вдыхая её запах.
— Ты никому, кроме меня, не нужен. Я - твоя семья, — он повысил голос. — Ты - мой сын!
— Он мой сын, — услышал я низкий, полный слез голос Елены и, повернув голову, посмотрел на неё. Она встретила мой взгляд, и я увидел слезы, пролитые из-за меня. Увидел её страх и тревогу, и в этот момент впервые в жизни возникло такое чувство, будто у меня правда была мать.
— И мой сын тоже, — я увидел, как Джейсон, сделав шаг вперёд, встал рядом с ней.
— Черт возьми, и мой тоже, — кивнул Влад.
Я прищурился, в изумлении глядя на всех этих людей.
А потом вперёд шагнул отец Евы и коротко кивнул, и в груди у меня все сжалось от эмоций.
Кирилл бросил пистолет на столик у лестницы и шагнул обратно, не сводя взгляда с отца.
— У него есть я.
— И я, — сказал Адиль в лицо моему отцу.
— И я, — донёсся голос Евы. И Джулия тоже выступила вперёд, сложив руки на груди и сердито глядя на Томаса Голубина.
В глазах у меня защипало, в горле встал ком. Я подозревал, что они меня любят или я им хотя бы не противен, но, наверное, до сих пор по-настоящему в это не верил.
Вот моя семья.
— Глеб, — обратился ко мне Влад. — Только скажи.
Я посмотрел в голубые глаза Кэтрин, провёл ладонями по её замёрзшим рукам и понял, чего хочу. Понял, что именно должен сделать.
Я вытащил телефон, набрал номер и, встав прямо перед своим отцом, посмотрел ему в глаза.
— Алло, — сказал я, когда на том конце подняли трубку. — Это Глеб Голубин. Городская улица, двенадцать сорок два. Нам нужна полиция. Двое мужчин вломились ко мне в дом. Скорая не нужна.
Нажав отбой, я отдал телефон Кириллу.
— Я иду спать. Скажите копам, что утром я спущусь и дам показания.
Я подхватил Кэтрин на руки как ребёнка, прижав к себе, и понёс по лестнице на второй этаж.
Войдя в ванную, ногой захлопнул за нами дверь и посадил её на шкафчик рядом с раковиной. Выключил свет и зажег свечу. Она тут же уронила голову мне на грудь, и я почувствовал, как дрожат её плечи.
— Я люблю тебя, — прошептала она.
Обхватив за шею, я поцеловал её волосы.
— Ты как? В порядке?
Она кивнула, уткнувшись мне в грудь. Я отстранился и приподнял её подбородок, чтобы посмотреть на порез, оставленный отцом. Тонкая алая линия уже не кровоточила, и я испытывал вину.
— Нужно поехать в больницу, — произнёс я обеспокоенно.
Она закрыла глаза, покачала головой.
— Все хорошо. Я не хочу никуда ехать. Хочу побыть с тобой. Только ты и я. Больше никого.
Я тоже этого хотел.
— Иди сюда.
Стянув с неё футболку, поставил её на пол, а сам быстро включил воду в душе и разделся. Она сняла трусики, и я подхватил её на руки. Оказавшись под струями горячей воды, мы оба задрожали. Сев и откинувшись назад, я крепко прижал её к себе. Она положила голову мне на плечо, и я закрыл глаза, наслаждаясь теплом, полумраком и уединением.
Да, мы сбежали ото всех. Мы спрятались за запертой дверью ванной под предлогом, что хотим принять душ, но мы это заслужили.
Я гладил её по спине, вспоминая, как она сражалась. Сражалась за меня.
Никто, кроме Кирилла, до сих пор этого не делал.