— Особенно я.
Я выдохнула, стараясь сохранить самообладание и собраться с мыслями. Но потом огляделась вокруг. Мне открылся умопомрачительный вид, и я застыла от удивления.
— Э-э, я… — Это что, джакузи? — Я пришла только, чтобы увести Елену домой.
— Я догадался.
Я не видела его лица, но поняла, что он кивнул.
— Видишь? — он повернулся и жестом показал куда-то за ворота. — Она в порядке.
Но я едва заметила свою сестру, которая, скрестив ноги, сидела на шезлонге, о чем-то увлечённо беседуя с другой девушкой.
— Какого черта? — вырвалось у меня.
Неудивительно, что мне казалось, будто дом Евы сотрясался до самого основания! Вечеринка перетекла на задний двор Евы.
— Эмили! — Елена с хулиганским видом улыбнулась мне. Я заметила пластиковый стаканчик у неё в руке, но, честно говоря, думала я сейчас совершенно о другом.
Старого деревянного забора, который когда-то разделял дворы Кирилла и Евы, больше не было.
Елена уже опять болтала с той девчонкой, поэтому я решила на время оставить её в покое, а сама пошла следом за Глебом на задний двор дома Евы, где на раскладном столике были разложены всевозможные автомобильные запчасти. Несколько человек сидели за столом, разглядывая механизмы и изучая их.
Я изумлённо покачала головой и тихо спросила:
— Глеб, какого черта здесь творится?
Мне совсем не хотелось, чтобы мои слова прозвучали осуждающе. Просто я была обеспокоена. На все это требовались деньги. Много денег.
Я знала, что Глеб умён и талантлив, особенно в том, что касалось компьютеров, поэтому никогда не сомневалась, что себя он обеспечить способен. Однажды я случайно услышала его слова о том, что в интернете можно найти любые сведения о человеке. И ты можешь либо взять это под контроль, либо оставаться уязвимым.
А Глеб любил контроль, это было понятно сразу.
Он взял какую-то деталь с таким видом, словно вернулся к начатому, и спросил:
— Ты, вообще, о чем?
— Дом отремонтирован. У тебя там тонна дорогущей электроники, а на улице стоят автомобили общей стоимостью около полумиллиона долларов. Кто, черт возьми, все эти люди?
На вечеринках, которые прежде устраивал его брат, было вполовину меньше гостей. Тусовки Кирилла определённо были не столь впечатляющими, но намного приятнее, чем этот вот хаос.
Глеб швырнул деталь на стол и взял крестовую отвёртку.
— Это машины моих друзей, не мои.
Я просто стояла и испытующе смотрела на него. Он поднял голову и, встретив мой взгляд, раздосадованно вздохнул.
— Ладно, пора разъяснить тебе кое-что, Эми. Друг - это прежде всего тот, с кем тебе нравится проводить время. Тот, к кому хорошо относишься, кому можешь доверять..
— Да пошёл ты, — сказала я с презрительной усмешкой, снова складывая руки на груди.
— Её арестовали, — хохотнула какая-то девушка в сторонке. — И она все равно задирает нос.
Какого черта?
У меня перехватило дух. Народ вокруг отреагировал на её слова смешками и фырканьем.
Все знают?!
— Поступила жалоба на шум!
Я подскочила на месте, а обернувшись, увидела двух полицейских в форме, которые стояли у открытых ворот.
Разговоры тут же затихли. Все подняли головы, разглядывая офицеров, одетых в чёрное.
Я проглотила ком, застрявший в горле, и почувствовала, как на лбу выступила испарина. Мы с Еленой не должны были находиться на вечеринке, где распивают алкоголь. Моя мать отречётся от меня, если ей ещё раз позвонят из полиции.
— Привет, — поприветствовал их Глеб, а затем вернулся к своему занятию.
Прищурившись, я наблюдала за его длинными пальцами.
— Что ж, можете продолжать начатое, — один из полицейских махнул рукой, хохотнув над собственной шуткой, и все остальные, рассмеявшимся вслед за ним, возобновили разговор.
— Эй, приятель, — тот же полицейский подошёл к столу и пожал Глебу руку. — Я привёз Тима, чтобы он посмотрел на «эво».
— В гараже. Валяйте.
Полицейские направились к гаражу с таким видом, словно им безразличны и подростки, распивающие спиртное, и неправильно припаркованные автомобили, и жуткий шум, доносившийся из дома.
Я повернулась к Глебу, совершенно сбитая с толку.
— Что, черт возьми, происходит?
«Многое изменилось, Кэтрин».
Ааа, в точку, подумала я. Кирилл в своё время получил пару штрафов во время вечеринок. Как Глебу удаётся этого избежать?
Он отложил работу и, наклонив голову набок, внимательно посмотрел на меня. Его изучающий взгляд скользнул по моему телу, по обтягивающей розовой майке и обрезанным шортам Евы. Внезапно застеснявшись, я заправила волосы за ухо и сунула руки в карманы.
И резко вдохнула, когда он протянул руку и высвободил прядь волос из-за моего уха.
— Было же идеально, — его голос прозвучал хрипло, как будто во рту у него пересохло.
Он удерживал мой взгляд, и, клянусь, я ловила кайф от одного его присутствия. Ох, лучше бы он не смотрел на меня. Лучше бы не прикасался ко мне. Лучше бы земля не уплывала у меня из-под ног всякий раз, когда он оказывался рядом.
Положив инструменты, он громко произнёс:
— Народ, свалите на минуту. Сходите налейте себе выпить.
Ребята как один отложил в сторону свои игрушки и поднялись со стульев, заскрежетав ножками по плитке. Я отыскала взглядом удаляющуюся Елену и увидела, что она смотрит на меня, подняв брови и пряча улыбку.
Что все это значит?
Я тоже собралась уходить, но Глеб поймал меня за руку.
— Останься.
Затем он опустил меня и, встав прямо передо мной, присел на стол.
— Помнишь нашу первую встречу? — его бархатный голос напомнил шоколад. — Тогда я сказал тебе, что мне достаточно лет, чтобы перевернуть твой мир. Ты помнишь эти слова?
Я отвела взгляд. Да, я хорошо их помнила. Я столько раз прокручивала тот диалог в своей голове. Я помнила, как тем вечером он пожирал меня взглядом. Как вызвался подвезти меня до дома. Как я, проигнорировав звонки Андрея, уснула с мыслями об этом незнакомце, приехавшем в наш город. Той ночью мне было жарко, и я впервые в жизни спала обнаженной.
Он мягко улыбнулся, а затем опустил взгляд.
— Боже, я и впрямь хотел перевернуть твой мир, Эми, — прошептал он и с этими словами посмотрел мне прямо в глаза. — Я так сильно хотел оказаться внутри тебя.
Нет.
Я отступила назад, но он поймал меня за руку.
Пожалуйста, не надо.
Он погладил мою руку большим пальцем, и по коже побежали мурашки. Мои веки задрожали. Его убаюкивающий голос, его прикосновение, его мягкость..
Я ощущала боль в груди - так яростно билось сердце.
— Я хотел заставить тебя кончить и навсегда стереть эту ухмылочку с твоего лица, — тихо произнёс он. — Хотел прикоснуться к тебе языком, ощутить, какая ты влажная. Я хотел, чтобы ты была подо мной, мокрая от пота, чтобы ты извивалась и умоляла меня.
Я закрыла глаза - грудь сдавило. Извивалась. Мокрая. Все это не про меня. Я бы никогда не смогла доставить ему удовольствие.
Оттолкнувшись от стола и подступив ко мне вплотную, он продолжал:
— Когда-то я представлял, как прижму тебя к дверце шкафчика в школе, как проведу рукой вверх по внутренней поверхности твоего бедра, слушая твои стоны.
У меня задрожали и едва не подкосились ноги. Внизу живота потеплело. Он должен замолчать.
— Я хотел, чтобы ты целовала меня, — прошептал он, и его дыхание щекотало мой лоб. — Чтобы ты обвила меня ногами вокруг талии, села на меня верхом.
О боже.
— Господи, я хотел тебя, Эми. Хотел испортить тебя, — его губы оказались так близко к моему лицу, что я ощущала его влажное дыхание. — Хотел замарать тебя.
И вдруг он взял меня за запястья, и я ахнула. Прикосновение обожгло кожу, и у меня перехватило дыхание, когда он наклонился к моему лицу, почти коснувшись губ.
— Но потом я узнал тебя, — его голос стал жестким и резким, а рука больно сжала мое запястье. — Ты жалкая и беспомощная. И я не знаю больше никого, кто так сильно не любил бы себя.