— Вы можете быть уверены, что я и мой лондонский друг будем абсолютно немы.
— Благодарю вас.
— И он не хочет покинуть Венецию?
— Пока еще нет.
— А если он все-таки решит вернуться в Англию?
— Тогда моим делом будет помешать ему.
— Каким способом?
Дреннан пожал плечами.
— Там видно будет. Пока же он как будто совершенно счастлив тут. Что очень приятно в отличие от Кортов.
— Неуравновешенная натура, — заметил я.
— Да. Но будь я женат на подобной женщине, то был бы не в лучшем состоянии.
— Прошу прощения? — Вопрос был беспричинно оскорбительным.
Я вперился в него гневным взглядом. Он ответил невозмутимым. Он точно знал, что говорит, и говорил это обдуманно.
— Я отправился прокатиться с ней на лодке, она меня пригласила. Мы поплыли на Лидо, хотя мне хотелось объехать внутреннюю лагуну. Я счел ее поведение неуместным.
— Да?
— Да. А теперь мне пора. Как вы знаете, мне предстоит получасовая прогулка до моего жилища. Позвольте пожелать вам доброго утра.
Расставшись с ним, я направился в мастерскую Макинтайра. Я мог бы дойти туда гораздо быстрее, если бы поторопился, но мне требовалось подумать о многом. Дреннан очень рассчитанно предостерег меня. Будь это кто-нибудь вроде Лонгмена или Мараньони, я бы просто отмахнулся, как от вульгарной сплетни. Но к Дреннану я относился серьезно. Он не принадлежал к сплетникам или к сочинителям сплетен. То, что он сказал, никак не могло быть правдой, в этом я был уверен. Но что им двигало? Очевидного ответа я не находил, но теперь у меня возникли другие вопросы.
В мастерской я застал только Бартоли и поздоровался с ним. Мы немного поговорили, и я выразил абсолютно неискреннее сожаление, что не застал Макинтайра.
— Он пошел покормить свою дочку, — объяснил Бартоли по-английски с сильнейшим акцентом.
— Вы хорошо говорите, — заметил я. — Где вы научились?
— Там и сям, — ответил он. — Некоторое время я жил в Англии, а потом познакомился с мистером Макинтайром в Тулоне. Я многому от него научился.
— Но это ведь редкость, вот так путешествовать, верно? Почему вы странствовали?
Он пожал плечами.
— Хотел учиться. А тут для этого никакой возможности нет.
— Вы венецианец?
— Нет, — сказал он презрительно. — Я из Падуи. Тут меня с души воротит.
— Почему?
— Они лентяи. И хотят только жить и умирать.
Говорил он короткими отрывистыми фразами. Сообщал, что считал нужным, и умолкал. В его словах не было ни малейшего украшательства, что освежало, но и слегка обескураживало.
— А второе испытание пройдет столь же удачно, как и первое? — спросил я внезапно.
— Конечно. Почему вы спрашиваете?
— Потому что мистер Макинтайр попросил меня проверить его счета. Как у него с деньгами. А с ними положение скверное. Я тревожусь за него.
Он кивнул.
— Я тоже, — сказал он. — Очень тревожусь. Он хороший человек. Прекрасный инженер. Но он не очень разумен. Вы меня понимаете?
— Да. И его положение очень опасно. Ваше тоже, я полагаю. Ведь от этого зависит ваша работа.
Он пожал плечами.
— Есть и другие работы. Но я желаю успеха мистеру Макинтайру. Разочарование его убьет. Но все будет хорошо. Она сработает в следующем испытании не хуже, чем в первом. Я в этом уверен.
— Очень жаль, — сказал я негромко.
Бартоли посмотрел на меня с недоумением.
— Почему вы говорите так?
Я перевел дух.
— Вам я объясню, — сказал я. — Но вы должны дать мне слово, что никому ничего не скажете.
— Даю.
— Отлично. Так слушайте внимательно. Мистер Макинтайр назанимал деньги очень необдуманно. Если этот его механизм на следующей неделе не сработает, больше денег он не получит. Он обанкротится и не сможет продолжать свою работу здесь. Вы поняли?
— Я это знаю.
— Но будет только хуже, если все пройдет удачно. Он продал патент на механизм ради займа. Не знаю, понимал ли он, что подписывает, но такова правда. Он трудится над тем, что ему больше не принадлежит. Если механизм сработает, он и пенни не получит. Вы понимаете?
Бартоли медленно кивнул.
— Если механизм не сработает, это будет печальной неудачей. Но если сработает, это будет катастрофа.
Бартоли покачал головой.
— Мистер Стоун, какая глупость! Мистер Стоун, мы должны ему помочь. Бедняга! Он слишком простодушен, чтобы противостоять этим людям.
— Согласен. К тому же он слишком прямолинеен, чтобы самому выбраться из этой переделки. Он никогда не унизится до хитрости или обмана, какими бы оправданными они ни были.