Эльф повалил человека на землю и принялся избивать ногами. А тот ничего не мог поделать: руки связаны за спиной, ноги на время стоянки тоже связаны. Единственное, что он сумел — свернуться калачиком.
— Командир, — начал Фреос, когда тот прекратил избиение, — ты чего? Я думал, мы его хотим продать.
— Это животное нас обмануло. Никаких следов эльфов мы не обнаружили.
— Но вы же нашли гоблинов, — продолжил Фреос.
— Нашли — это точно. Но они не знают ни о каких эльфах. Нам удалось перехватить одного из их охотников и допросить его. Гоблины только начали путь из своего лагеря. До холма они не успели добраться. На их стоянке никто из гоблинов никаких эльфов в ближайшие несколько месяцев не встречал. Эй, мясо, — пнул он Жан-Поля, — признавайся, куда делась баба?
— Не знаю никакой бабы.
— Ты же говорил, что видел, как её унесли гоблины.
— Возможно, мне показалось. У страха глаза велики. Вроде увидел гоблинов и как они волокли кого-то похожего на эльфа. Я спрятался, а потом побрёл в лес.
— Брешешь, пёс смердящий! — Иллиниар обернулся к своим бойцам. — Организуйте этому животному горячий приём — сдерём с него кожу. Может быть, тогда он по-другому запоёт!
— Не надо кожу, — вздрогнул Жан-Поль. — Лучше на арену. Я честно не видел никакой бабы. Гоблинов встретил в лесу задолго до этого, а эльфа придумал, чтобы попытаться сбежать, пока вы будете до них ходить.
— Я так и думал, — зло оскалился командир легионеров. — Если бы не потраченное зелье, я бы тебя живьём закопал! Но раз ты такой вольнодумец и хочешь на арену, то туда и отправишься…
Десять эльфов хоть и казались малочисленными по сравнению с количеством захваченных ими пленников, но прекрасно справлялись с охраной и недопущением побегов. Чувствовался немалый опыт.
Повторно лечить человека никто не стал, оттого он передвигался через силу. Болело всё: руки, ноги, туловище и голова обзавелись солидными гематомами. Внутренние органы тоже были отбиты.
Иллиниар выполнил своё обещание — он действительно продал Жан-Поля в луди. В неё вместе с ним попали двое охотников-гоблинов. Вот только это была не луди Неро, как в прошлый раз, а государственная школа гладиаторов, в которую помещали преступников и опасных военнопленных для второго этапа выступлений на арене.
Разница между частной луди и государственной заметна с первого взгляда. Тут охраны в разы больше. Будущему мясу не дают никакой свободы. Вместо комнат тюремные камеры, в которых рабы спят по шесть разумных, ведь тут были не только люди, но и эльфы, совершившие тяжкие преступления, и не только они.
Вот уж насмешка судьбы — Жан-Поль попал в одну камеру с гоблинами, которые его убили. И теперь он точно был уверен в том, что это не было сном, а произошло в реальности. Оба коротышки держались вместе и относились ко всем настороженно. Остальные сокамерники отвечали им тем же. Впрочем, француз не собирался им мстить… в ближайшее время.
В каждой камере установлено по шесть деревянных нар. За рабами такой пригляд, что даже мысли о побеге не возникает. Дверь в камеру запирают на ночь и отпирают днём. Никакой одежды и обуви не выдают. А поскольку у Жан-Поля отняли все его вещи, впрочем, как и у его сокамерников, то приходится повсюду ходить голышом.
Тренировки в целом ничем не отличались от тех, что проводились в луди Неро. Но отличия всё же имелись. Железного тренировочного оружия никому не выдавали — только деревянное. А ещё никаких целебных зелий — это самое худшее, ведь доспехи сильно натирали кожу, и от этого ничто не спасало. Все рабы постоянно страдали от болей, их кожа была покрыта синяками, содранной кожей и подсохшими кровавыми корками. На матрасах после сна оставались кровавые пятна. Боль стала постоянным спутником француза.
Ещё одним отличием стали отношения между гладиаторами. Если в частной луди соседи зачастую дружили друг с другом, то тут сокамерники смотрели друг на друга волками и даже не предпринимали шагов для сближения. Наоборот, намеренно дистанцировались. Все понимали, что вскоре станут смертельными соперниками. Сегодня вы подружитесь, а через несколько месяцев вам придётся встать перед выбором: убить товарища или подставить шею под его клинок. Второе никто не желал выбирать. В такой ситуации лучше вообще не обзаводиться друзьями, чем потом испытывать горькие чувства.