— Это дело мужской чести.
Драконус поглядел на него, подняв брови.
— Никто не примет вас, сир. Даже если она вступит в брак, вы навеки останетесь сожителем в глазах знати. Для Легиона Урусандера вы станете тем, кто унизил командующего пред вратами Харкенаса. Сторонники Лиосан увидят в вас похитителя Трона Света. Верховная жрица…
— И все это, — прервал лорд Драконус, — выставлено против простого дара любви.
Сильхас Руин на миг замолк. — Честь, сир, превыше всего. Если она покинет вас, дар не поможет. Отравленный, испорченный слабостью…
— Слабостью?
— Любовь, сир, есть явная слабость.
— Значит, она никогда не касалась тебя, Сильхас Руин.
— Я ли сделал государство заложником любви? — спросил Сильхас, и казалось — он задыхается. — Я сказал, нам нужно поговорить. Прошу, услышь мои слова, Драконус. Ее любовь к тебе неоспорима — даже твои враги не спорят с ней. Кто бы посмел? Она отказалась от всего — от детей, ибо все мы блуждаем, отлученные от сердца матери. Что за упрямство. Она погружает королевство в пропасть разрушения…
— Просто любовь, Сильхас.
— Тогда почему она не выходит замуж?
Драконус горько рассмеялся. — Этого выбора мы были лишены…
— Тебе нужно было настоять. Постепенно все проглотили бы это. Сделай ты так, не было бы гражданской войны. Даже рождение Лиосан…
— Нет, — отрезал Драконус. — Не так.
— О чем ты?
— Отец Свет родился в тот же миг, как она приняла свой титул. Азатеная Т'рисс не создавала его. Только освятила. Более того, Лиосан необходимы. И не только они.
— Тогда… гражданская война нужна Матери Тьме?
Его лицо помрачнело. — Ах ты, смерт… — он одернул себя и сказал спокойнее: — Нет. Это детище всех вас. Всех лиц в боевом строю, всех отдающих команды губ. Она рождена теми, что отвернулись, хотя не должны были. Теми, что ставили целесообразность выше достоинства, сделав королевство миром зимы, слишком суровым и жестоким для сентиментальных глупцов. Теми, что лишены воображения и храбрости…
— Храбрости? Ты, скрывшийся в этом… в этом ничто… смеешь бросать вызов нашему мужеству?
— Считаешь себя смелым, Сильхас Руин?
— Без сомнения!
— Тогда… отложи меч.
— Сдаться?
— Ты так это назовешь?
— Они возьмут город! Поставят второй трон! А, ты, консорт, будешь изгнан!
— Все это, — отозвался Драконус, — не откровение.
Сильхас Руин покачал головой. — Никто не посочувствует твоему бедствию, Драконус. Не после всего. Пролилось слишком много крови.
— А, и это ты тоже вменяешь мне в вину?
— Тебя будут гнать…
— И тогда они, — вмешался Келларас, словно расталкивая мужчин, — разобьют сердце Матери.
Голос его заставил замолчать и Драконуса, и Сильхаса; последний беспомощно повернулся к капитану.
— Итак, — сказал Драконус после долгой паузы, — чего ты от меня ждешь?
— Она слушает, лорд Драконус?
Тот покачал головой: — Сейчас это наш мир, старый друг, — и добавил, чуть склонив голову: — Вижу, рука твоя не оторвалась от меча. Значит, никакой капитуляции.
— Мы не можем, — бросил Сильхас. — Слишком многое мы проиграли. Проиграли всё.
Драконус неспешно кивнул, задумавшись и сузив глаза. Встал, ожидая.
Сильхас Руин колебался.
Слезы заполнили глаза Келлараса, но он не мог отвернуться. «Нет. Сильхас, не делай так».
— Достойное дело, лорд Драконус, отступить в сторону.
— Я уже отступил. Думаешь, я сам добивался роли консорта?
— Тогда… отступись снова.
— А, понимаю. Получается, один все же должен отступить.
— И…
— Достойное дело, — закончил Драконус и кивнул, отводя глаза.
«Она не простит тебе, Драконус. Не соглашайся. Я тебя понимаю. Я нашел такую любовь, любовь, что не отпускает тебя ни на миг. Сильхас готов сделать честь врагом, убийцей любви». — Он набрал воздуха, чтобы сказать…
— Ты говорил о моих домовых клинках.
— Когда я приехал, сир, их знамена были видны на севере. Идут по лесу колонной.
— Ага.
— С ними мой брат Аномандер.
Келларас вздрогнул.
— Но, — продолжал Драконус, — ты все же просишь командования.
— Вы отлично знаете его дилемму, — резко сказал Сильхас. — Она запретила ему обнажать меч.
— И вы верите, сир, что он не нарушит запрета?
— Он Первый Сын Тьмы!
Тихая, слабая улыбка смягчила суровое лицо Консорта, но он не поднимал глаз. — Как скажете. Полагаю, вам лучше знать замыслы брата. Очень хорошо. Но своих клинков я сохраню. — Он повернул голову и смерил Сильхаса тусклым взором. — В изгнании.