Однако Раал оправился первым.
Келларас не мог различить, кто из жрецов выжил. Выживший был покрыт грязью, истекал кровью; одежды его порвались и закоптились. Полз к погибшему собрату, оставляя за собой след слизняка. А другой… «Кедорпул. Никто иной. Да, веселый толстячок погиб. Вероятно. Никто не пережил бы такого натиска».
Лорд Аномандер стоял в неровном круге: вестовые, знаменосцы, сигнальщики… Но все Андии держались на расстоянии, словно Аномандер оказался на островке.
Драконус и Келларас остановились. Почва была глинистой, лошади беспокоились. Небо над головой стало скопищем тошнотного вида туч, меж коими мелькали тени.
Не сводя глаз с долины, Аномандер качал головой. — Я должен пойти к этому жрецу…
— Оставь его на миг, друг. — Драконус спешился. — Твоя стража права. Если Хунн Раал увидит тебя поблизости — ударит всем, что еще осталось. В другой день я раздавил бы его как клопа. Но сейчас я ослаблен. Неполон, сказал бы ты.
Обернувшись, Аномандер всмотрелся в Консорта. Склонил голову. — Неполон? Что ж. Ты здесь.
— Ты взял командование. Чего пожелаешь от меня, друг?
— Хочешь ограничить меня от ее имени, Консорт?
— Нет. Говорят, ты дал своему мечу имя Мщение. Но уверен ты в своей правоте, Аномандер? Я считаю, что с таким именем клинок потребует от тебя чистоты намерений. Разумеется, — чуть шевельнул он плечами, — от всего иного ты волен отказаться.
— Неужели? Драконус, твои клятвы сохранили силу в новую, колдовскую эру?
— Склонен думать, что да.
— Мщение, — пробормотал Аномандер в задумчивости, вперяя взор во вражеские ряды.
— Я долго размышлял, — сказал Драконус, — над идеей «праведного оружия». Но я не лорд Хенаральд с его хастовым железом. От клинка я не требую собственного мнения. Лишь эффективности. Правосудие, если таковое вообще существует, таится в руке носящего оружие.
— Как бы ты назвал свой новый меч?
— В любом оружии есть нечто врожденно хаотическое. Не замечал?
— То, что у него нет нравственного стержня? Да. Это я отлично вижу.
Келларас слушал беседу двух мужчин, странно неуместную и легковесную в подобных обстоятельствах, когда два войска готовы схлестнуться. Впервые он задумался: а не сошли ли оба с ума?
— Тогда, — спросил Драконус, — извлечешь ли ты меч, ища мести? Что важнее, хочешь ли ты этого? Я говорил, что от многого следует отказаться, дабы оружие не подвело тебя.
— Друг, — ответил Аномандер, — твое появление несет раздор.
— Знаю.
— Мы потеряем силы знати. И тогда проиграем битву.
— Так ты гонишь меня, Аномандер?
— Я хочу сразиться за тебя, Драконус.
— Да, понимаю.
— Но, если ты должен уйти… забирай своих дом-клинков.
— Как можно? — возмутился Драконус. — И как смеешь ты, готовый сражаться за меня, предлагать такое?
Аномандер сказал: — Я говорю о возможностях, и плевать на позор.
— Твой брат, кажется, плохо тебя знает, — заметил Драконус. — Как и я сам.
— Мой брат?
— Не важно. Мы здесь, ни один не готов уступать. Ты будешь сражаться за меня, а я, следовательно, за тебя.
Они замерли в молчании. Наконец Драконус пошевелился. — Я поеду к Айвису.
— Всего доброго, Драконус.
Сев на коня, Драконус помедлил. — И тебе, Аномандер.
Первый Сын вновь смотрел на Легион Урусандера. Солдаты спустились помочь шатавшемуся Хунну Раалу. — Келларас.
Вздрогнув, Келларас спешился и подошел к господину. — Милорд?
— Что сделал мой брат?
— Он говорил с Драконусом.
— И?
— Убедил его бежать.
— Бежать?
— Драконус согласился. Понял необходимость, милорд. Но хотел забрать домовых клинков в ссылку вместе с собой.
— Только чтобы увидеть, что они при мне.
— Да, милорд.
— Итак, он готов бежать.
— Ради любви, милорд. Да.
— Принуждать его к этакому выбору… было непростительно.
— Сир, мы были в отчаянии.
Аномандер резко взглянул на Келлараса. — Ты участвовал? Добавлял веса интригам брата?
— Милорд, я лишь свидетель. Всего лишь. Ваш брат мало интересовался моими советами.
— Но… ах, вижу. Сильхас и меня сюда привел. — Он всматривался в Келлараса. — Очень хорошо.
«Очень хорошо? Всего лишь небрежно брошенные слова?» — Милорд, мне возвращаться к лорду Сильхасу? Какое донесение вы пошлете со мной?