Даже время не смогло избавить местность от запаха пожара — то ли это едкий смрад жженой смолы, то ли просто вонь гниющей древесины. Насилие запятнало землю. И все же, заметил себе Халлид Беханн, стаскивая белые перчатки, преступления не пятнают кожу, не портят цвет лица. «Отсюда урок: прощеные преступления как бы не существуют. Благословение делает лица заново невинными». — Лейтенант.
— Сир?
— Равнять строй. Мы идем к деревьям.
— Разведка докладывает: там скопилось много отрицателей, сир.
— На что и надеюсь! Да, они проявили изрядную смелость. Извлечем из этого выгоду?
— Да, сир!
Он поглядел на подчиненную. — Сомнения, Аркандас?
— Что они будут биться? Никак нет. Но мне не нравятся стрелы. Тогда нам придется бежать к ним, чтобы луки не дали преимущества над железными клинками.
— Именно. Будем лить их кровь, пока не смешаются. И тогда начнем погоню.
Она чуть помедлила с ответом. — Сир, возможно, Урусандер уже ведет Легион по южной дороге.
Морщась, Халлид кивнул. — Едва закончим тут, выступим на юг.
— Да, сир. Солдаты будут рады.
— А сейчас не рады? Тогда напомните им, лейтенант: у каждого дня свои наслаждения.
Она ушла выполнять приказы. Халлид Беханн вынул меч и подозвал солдата со щитом. — Держись рядом и смотри в оба, Сарторил. У негодяев нет чести.
* * *
Из укрытия леса Глиф следил, как легионеры формируют линию загонщиков, за ней шагают еще три неровные шеренги. Рядом присела Лаханис, ножи наготове в пепельно-серых руках. Глядя на нее, трепещущую в нетерпении, он пробормотал: — Спокойнее, прошу. Нужно их заманить. Среди деревьев продвижение будет неровным. А эти щиты покажутся им лишней обузой. Решат, что опасность от стрел миновала.
Женщина раздраженно зашипела. — Они увидят, как мы отступаем. Опять. Они будут кричать, насмехаться. А когда наконец полетят стрелы, проклянут нас как трусов.
— Тебе и прочим Мясникам останется много раненых, сможете их прикончить, — напомнил Глиф. — Только выжидайте, пока останется мало способных сражаться.
— Твой жрец ничего не знает о битвах.
— Это не битва, Лаханис. Это охота. Так загоняют зверей на неудобное место и потом режут одного за другим. Все дело в ловушках и болотах, ямах и корнях.
— Рано или поздно, — предсказала она, — вы, трясы, научитесь драться, не отступая ни на шаг.
— Для этого нам понадобятся доспехи и клинки. — Он кивнул в сторону наступающих легионеров. — Сегодня будет первый урожай.
Она стукнула плоскостью ножа по запястью. — Поняв ошибку, Глиф, они постараются отступить назад, на ровное место. Позволь мне с Мясниками встать позади, ожидая их отхода.
— Лаханис…
— Они желают, чтобы их вела я! Они познали радость честного боя — пришли ко мне! Твои охотники! Не презирай их!
Он оглянулся, зная, что Нарад затаился где-то среди густого леса. Уже не солдат, уже не тот, кто стоит среди охотников — воинов. Нет, как лорд Урусандер не пойдет в битву — разве что в отчаянный момент — так и Нарад слишком важен, чтобы рисковать собой. «Ведьмы нашли его и служат ему. Шаманы называют его своим принцем. Говорят о старых богах, лишенных веры и поклонников, ставших лишь тенями. Но они все еще существуют на грани мира. Как обломки шторма на урезе воды.
Потерянные собираются, чтобы строить дом мечты. Дозорный принимает всех».
— Глиф!
Он кивнул. — Отлично. Но подождите, пока они не удалятся, и убейте всех раненых и бегущих.
— Никто не выживет, — посулила Лаханис и двинулась к двум десяткам приверженцев.
«К своим Мясникам. В лесах умение свежевать добычу — обычное дело. Она взяла обычное слово и превратила в кошмар.
Таковы дети войны».
Утро выдалось холодным, но пот обильно оросил ладони, и Глиф надежнее перехватил лук. «Я вышел из воды, грезя о смерти. Покинул озеро, выплакав в воду последнее горе. Размалевал лицо пеплом, превратив в маску. Но пепел уже не нужен, ибо маска стала лицом.
Нарад говорит о битве. Но не этой. Говорит о войне. Но не этой. Он говорит о береге, но мы не видим никакого берега.
И что? Сегодня у нас есть вот это».
* * *
— Ближе, мать твою! — крикнула Аркандас.
Телра подняла щит и прижалась к лейтенанту. — Почему бы не влезть под вашу куртку, сир?
— Следи, скоро полетят стрелы!
— Они снова отступают, — заметила Телра и ругнулась, попав ногой в скрытую снегом нору. Она тяжело дышала, горло болел от холодного воздуха. Солдат высвободила ногу, запыхтела и пошла дальше.
Аркандас стояла, ожидая. — Но ведь не бегут?
— Не бегут, сир. Устраивая такую вот ловушку, вам не нужно особенно отрываться от жертвы.
— Халлида видишь?
— Нет.
— Ему пора трубить отход. Нужно сомкнуть ряды и начать отступление.
— Да, сир.
— Кажется, он справа от нас. Давай пойдем туда.
Телра моргнула. — Потому что вы не думаете, что дурак сам сообразит.
— Ты слышала.
Телра послала лейтенанту ослепительную улыбку, но промолчала.
— Он хочет гнать их через весь лес до проклятой реки.
— Да, полагаю, он привык быть умнее других.
— Следи за ртом, Телра. Ну, давай отыщем капитана.
Махнув рукой солдатам позади, Аркандас повела Телру направо, сокращая расстояние. Когда стрелы не полетели, хотя солдаты подошли к опушке; когда отрицатели попросту потекли назад, оставаясь в дюжине шагов и прячась за живыми и поваленными стволами, грудами снега, Телра сообразила, что именно вскоре случится. Казалось, капитан Беханн не узнавал примененной против него тактики. Телра ощущала нарастающий страх, даже ужас. Кто-то обучил ублюдков. Против них работает чей-то ясный разум. «А мы валим прямиком к нему».
— Лейтенант…
— Побереги дыхание! Мы его нашли — видишь. Вон там. Мы…
Стрела погрузилась в шею Аркандас на две трети смазанного дегтем древка. Щит задрожал от ударов, Телра сжалась за ним, а лейтенант с клокочущим хрипом упала набок. Лежала почти рядом, сапоги пинали снег, словно она еще пыталась бежать.
Огонь пустил струйки дыма на щите Телры, все новые горящие стрелы попадали в него. — Вот говно!
Поглядев вниз, она встретила взгляд Аркандас и вздрогнула, ибо лейтенант как бы лукаво подмигнула ей. Глаза тут же стали пустыми и лишенными жизни.
Солдаты кричали и вопили вокруг. Пламенеющие стрелы искрами проносились в полумраке. Щитоносцы отбрасывали горящие плетенки, хватались за клинки и небольшие запасные щиты, а стрелы прибывали, находя плоть.
Она попятилась, сжимаясь, и увидела щитоносца капитана. Плащ Сарторила горел, из спины торчали три стрелы. Он ковылял в поисках укрытия.
— Трубите отход! — заорала Телра. — Отступаем!
Кто-то набежал на нее. Капрал Паралендас. — Телра! Где лейтенант?
— Мертва, — ответила Телра, указывая на тело в шести шагах. — Где Фараб и Прилл? Мы соберемся в старый взвод и убежим из этой заварухи!
— Халлид?
— Сарторилу конец, а капитана нигде не видно.
Паралендас вытер сопли с губы. — Я видел, как тридцать солдат рванулись на врага. Ни один не пережил двадцати шагов. Телра, их тут не меньше тысячи!
— Мы спеклись, — согласилась Телра. — За мной, будем обходить их.
— Назад?
— Чертовски верно. Отступаем!
Стрелы свистели мимо. Двое солдат, взрывая ногами снег, скользя, начали отходить.
* * *
Лаханис присела над умирающим, вонзила скользкий нож в снег и освободившейся рукой нашла зияющую рану на шее солдата. Зачерпнув кровь в ладонь, запачкала себе лицо. Лизнула губы и улыбнулась солдату. Из раны шла пена, он пытался дышать, но лишь захлебывался и тонул. «Медленно, а? Хорошо. Знай, твой конец близок. Ощути свою душу. И смотри в глаза убийцы.
Иногда девица, которую ты догоняешь, может ответить».