Монитор Заяры начал тихонько пищать, и она искоса взглянула на него.
— Как я уже сказала, брачная лихорадка. И, кажется, вы нашли лекарство. Я оставлю тебя наедине с тем, о чем ты сейчас думаешь. — Она выглядела слегка удивленной. — Мониторы не лгут. — Она сорвала оставшиеся электроды с его обнаженной груди.
Зал пожал плечами, ничуть не смущенный ее замечаниями. Мысли о Сере заставили его сердце биться быстрее — это было правдой.
— Как ты и сказала, это эволюция. — Он встал, потирая повязку на внутренней стороне левого плеча. Место было холодным и онемевшим, и он чувствовал лишь слабое покалывание, когда наниты делали свою работу. — Я вернусь через десять фаз за пластырем для кожи. Я просто рад, что это не королевское безумие.
— Заликейн, — Заяра протянула ему мантию. — Я не думаю, что такое безумие передается по наследству, и многие считают, что твоя мать абсолютно нормальна. Нет никакого медицинского диагноза для того, что у нее есть, так что перестань оглядываться через плечо на тени, которых там нет.
Зал встал и оделся. Уравновешенная Заяра, конечно, была воплощением здравого смысла. Так почему же в глубине его сознания все еще таились сомнения?
Он заставил себя откинуть их в сторону.
— Эта брачная лихорадка, — сказал он. — Она вернется? Существует ли постоянное лечение?
— Это непредсказуемо. — Заяра сняла перчатки и ввела какие-то данные. — У одних это получается хуже, чем у других. Она обычно исчезает со временем, когда мужчина стареет и уровень его гормонов падает. Но насколько я знаю, лучший способ держать ее в узде — это регулярные половые отношения.
Образ мокрой, горячей, обнаженной Серы вспыхнул в его сознании.
Зал покачал головой, пытаясь обуздать свое возбуждение. Его страх перед наследственным безумием сменился другим видом безумия.
Он был одержим этим человеком и теперь уверен, что это не только потому что она была одной из первых человеческих женщин, которых он встретил.
Его привлекали ее любознательность, сила, ум, светившийся в ее темных глазах, не говоря уже о греховном, гибком теле. Она ухватилась за возможность подняться на борт «Безмолвия» без колебаний и требований. Она задавала вопросы и проявляла инициативу.
А когда дело дошло до взаимного влечения, она не стеснялась.
Она была первой, кто сделал этот шаг, и ему это понравилось.
Когда он намекнул на свои планы, в ее глазах мелькнула тревога. Сера действительно беспокоилась за него.
Человеку, не понимающему сложностей кордолианской империи, его план, вероятно, показался бы нелепым и пугающим. Зал действительно не знал, как ей все это объяснить.
Поэтому он промолчал.
Теперь ему оставалось только притвориться, что он предал своего генерала, проникнуть на борт вражеского корабля и каким-то образом убедить их покинуть орбиту Земли
Сера обидится на него за то, что он уехал, но со временем она все поймет, потому что Зал сделает все, что в его силах, чтобы вернуться к ней.
И тогда, без нависшей над ними угрозы Империума, они смогут свободно исследовать ее очаровательную планету и друг друга.
Глава 9
После того, как Зал ускользнул, чтобы заняться каким-то таинственным делом, Сера пожевала кубики лакомства, которые он принес для нее, пораженная сложностью вкуса, который упаковали в такие крошечные кусочки.
Зал называл это веронианской едой и был уверен, что ей понравится.
Принц был прав. Черт бы его побрал.
Она вернулась в свою каюту и сидела на кровати, проверяя настройки на крошечном дроне-наблюдателе. Она включила его в режим ночного видения и собиралась позволить ему улететь, чтобы найти свою цель.
Конечно, же ею был Зал.
Он бы сошел с ума, если бы понял, что за ним следят, но ее дроны были разработаны для секретности и тишины, в отличие от стандартных моделей, которые издавали мягкий жужжащий звук.
Происходило что-то серьезное, и по какой-то причине Зал не хотел ей ничего рассказывать.
Этот большой идиот думал, что делает ей одолжение. У Серы начинало складываться впечатление, что, несмотря на то что Зал — принц империи из злой, технологически превосходящей расы инопланетных суперсуществ, он сложный парень со сложным прошлым, у которого просто огромное и доброе сердце.
О, у нее все еще оставались вопросы, и их было много — ее мозг журналистки никогда не отключался. Но она сомневалась, что у Зала имелись какие-то дурные намерения в отношении человечества.