Он глубоко вздохнул и закрыл глаза.
— Да, был ребенок, — признался он, и его голос стал далеким. — Забавно, что ты упомянула об этом. Когда я выходил из анавы, то все время видел ее глаза.
— Ее?
— Единственный ребенок женского пола, родившийся на Китии в этом поколении. Моя дочь. Сначала они говорили, что это чудо.
— Ох, — выдохнула Сера. Она замолчала на мгновение, когда до нее дошел смысл этого заявления. — А мать? Она тоже была кем-то, кого ты любил?
— Я никогда не знал ее матери, — с горечью сказал Зал. — После смерти отца моя мать решила, что ей нужен еще один наследник, хотя она уже вышла из детородного возраста. Она хотела ребенка, которого могла бы сделать по своему образу и подобию, поскольку я, очевидно, был испорченным товаром.
— Испорченный товар, мать твою, — прорычала Сера. Она будет драться с любым, кто грязно отзовется о ее принце.
Зал печально улыбнулся, проведя пальцем по ее губам, чтобы заставить замолчать.
— Ее слуги удерживали меня и извлекли мое семя. Сначала мне было все равно, что они с ним сделают, но много циклов спустя пошли слухи, что родился ребенок. Я больше не мог оставаться таким равнодушным.
Сера обняла Зала, и по ее щеке скатилась слеза.
— Я потребовал, чтобы мне показали моего ребенка, и они привели меня к ней. Я наблюдал за ней из-за стерильного стекла, и что-то во мне шевельнулось. Это был мой ребенок, Сера. Мой. Я был дураком, думая, что могу сидеть сложа руки, пока мать забирает ее у меня.
Сера посмотрела в его золотистые глаза и увидела мир боли и сожаления. Затем притянула его ближе.
— Они не позволили мне прикоснуться к ней. Когда я попытался увести ее, императорская гвардия вмешалась по приказу императрицы. Я ничего не мог поделать.
— Это ужасно.
— Это Кития, Cера. Кордолианцы играют с жизнью и смертью, как будто они боги. Конечно, я не мог с этим смириться. Я начал строить планы, как бы отнять ее у матери, но было уже слишком поздно. Когда она подросла, они заметили, что что-то не так. Ее глаза, точно такого же оттенка, как и мои, ничего не видели. Она была слепа. — Голос Зала был глухим и пустым.
Ужас сковал грудь Серы.
— Но это ведь не должно было быть проблемой.
— Моя мать смотрела на это иначе. Видите ли, один пророк однажды сказал ей, что конец империи наступит с рождением слепой дочери. По какой-то причине она стала одержима этим предсказанием. Поэтому, когда узнали, что моя дочь слепа, они убили ее. И все из-за какого-то дурацкого пророчества. Мое дитя, Сера. Они убили моего ребенка. Я никогда не думал, что они могут опуститься так низко. Мне следовало догадаться об этом раньше. — Зал все еще был в ее объятиях. — Я не верю в пророчества, но, возможно, это предсказание сбывается, пока мы говорим. Когда узнал, что моего ребенка больше нет в живых, меня охватили горе и гнев. Я схватил кинжал и вонзил его императрице в сердце. Ей очень повезло, что она выжила. Так что, как видишь, я такое же чудовище, как и она. — Лицо Зала было холодно-отстраненным, но голос слегка дрогнул. — Они еще даже не дали ей имя. Я не назвал свою дочь.
Между ними повисла тишина, и некоторое время Сера не могла говорить.
По ее лицу текли слезы. Зал поцеловал ее в щеку и вытер слезы с глаз.
— Что это такое?
— Я никогда не плачу, Зал. На Земле у меня репутация крутого перца. Но я просто… — она всхлипнула.
— Ты грустишь.
— Разве кордолианцы не плачут, когда им грустно?
— Должно быть, плач — это человеческая черта. Для нас нет способа выразить печаль. Некоторые кордолианцы отказываются верить, что такие эмоции вообще существуют.
— Это чушь собачья. Тебе позволено грустить, Зал. Тебе тоже разрешено это показывать. — Она громко шмыгнула носом. — Мне очень жаль.
— А зачем? — Он снова поцеловал ее, пробуя на вкус соленые слезы. — Прошлое нельзя изменить, и в этом нет твоей вины. Но спасибо тебе, Сера, за то, что ты грустишь обо мне. Я этого не заслуживаю.
— Ты заслужил это, Зал, и бедная малышка тоже. — Сера закрыла глаза, и принц крепко обнял ее, нежно целуя в макушку. Она задремала под успокаивающий звук его размеренно бьющегося сердца. Мысли о темных, далеких планетах и жестоких империях пришли ей в голову, когда тепло Зала окружило ее, и она внезапно затосковала по яркому, теплому солнечному свету Земли.
Она не могла дождаться возвращения, и Зал пойдет с ней. То, что он рассказал, потрясло ее до глубины души, но теперь она понимала, что он сделает все, чтобы защитить ее. Он никогда не причинит ей вреда. Сера могла придумать вещи и похуже, чем быть захваченной толпой свирепых, защищающих ее кордолианцев. Ее народу придется смириться с тем, что кордолианцы останутся здесь навсегда.